Воскресший гарнизон
Шрифт:
— Вот поездка на подземной дороге и есть та самая большая тайна, о которой я меньше всего хотел услышать о вас, фон Риттер! — артистично воскликнул лжефюрер.
— Не говоря уже обо мне, — поддержал Скорцени.
— Прошу прощения, мой фюрер. Если я и заговорил об этом посещении, то лишь потому, что мой предшественник на посту коменданта штандартенфюрер Овербек убеждал меня: именно тогда вы лично одобрили создание Мезерицкого укрепрайона, в системе которого должен был действовать в боевой обстановке и наш «Регенвурмлагерь».
— Опять вы ссылаетесь на этого Овербека? Если я верно понимаю, вскоре на него будет ссылаться и маршал Жуков.
— Всего лишь
— Кому это известно? Вам, фон Риттер?
— Так точно, мой фюрер!
«Держится комендант все еще мужественно — отметил про себя Скорцени. — Другой бы на его месте окончательно стушевался».
63
«Ostwall» ( «Восточный вал») — в данном случае, мощная линия укреплений, проложенная от Балтики по правому берегу Одера, то есть по территории современной Польши до Судет. Основой этого «вала» действительно был «Регенвурмлагерь». Во всяком случае, он рассматривался германскими стратегами в качестве такового.
— Тогда почему мне это... неизвестно? — вскинул подбородок лжефюрер, заставив Скорцени откровенно занервничать.
— Ну, происходило так много событий, — попытался он подстраховать лжефюрера, решив, что тот неосторожно «прокололся».
— Да потому, — спокойно развивал свою мысль Великий Зомби, — что на самом деле «Мезерицким укрепрайоном» [64] в некоторых штабных бумагах и на некоторых картах называется сам... « Регенвурмлагерь»!
А вот этого Скорцени не знал. И не был уверен, что Зомбарт не блефует. Он бросил взгляд на фон Риттера и успокоился, видя, как тот доверчиво внемлет словам лжефюрера. Одного он понять не мог, откуда у Великого Зомби столько и... такой информации...
64
Действительно, в некоторых германских и советских источниках «Регенвурмлагерь» именуется «Мезерицким укрепрайоном». Не исключено, что агенты абвера специально подбросили карту с таким названием советской разведке, чтобы ввести ее в заблуждение, представив дело так, будто речь идет о наземных оборонительных сооружениях. Название же укрепрайона происходит от слова «Мезериц» — то есть от германского наименования польского городка Мендзыжец. Напомню при этом, что лагерь расположен на территории, которая до войны входила в состав Восточной Пруссии.
Впрочем, дело не в этом. Кто послужил для Зомбарта источником информации — выяснить будет несложно. Одно уже было ясно: к этой поездке Великий Зомби подготовился основательно. И не только к поездке.
Сегодня обер-диверсант рейха все больше убеждался, что Имперская Тень фюрера вполне серьезно готовится к тому, чтобы перестать быть только лишь тенью. И вот тут возникал вопрос: как далеко он заходит в своих амбициях? И как далеко заходят в своих амбициях люди, которые поставляют ему секретную информацию о фюрере?
— Такое же название известно и русскому командованию, которое решило, что речь идет всего лишь об одной из наземных частей «Восточного вала», — окончательно добивал
30
Когда лжефюрер и его сопровождение, наконец, вернулись к штабному бункеру «СС-Франконии», навстречу им поспешил адъютант коменданта гауптштурмфюрер Удо Вольраб.
— Мой фюрер, обеденный стол накрыт, — доложил он, явно нарушая субординацию.
— Да, — величественно повел шлемоподобной головой фон Риттер. — Он накрыт. В лучших традициях саксонского гостеприимства.
— Саксонского гостеприимства, говорите? — брезгливо поморщился Зомбарт, но тут же спохватился, пытаясь сдерживать свою баварскую гордыню.
— Пора отобедать, бригаденфюрер, пора, — легкомысленно подбодрил коменданта Скорцени, не обращая внимания на их мимолетную стычку. — Даже здесь, под землей, время от времени следует предаваться сугубо земным радостям.
— Извините мою забывчивость, — неожиданно встрепенулся Вольраб, — но вас, господин Скорцени, только что разыскивали из ставки фюрера. — Он хотел сказать еще что-то, но вдруг замялся, удивленно переводя взгляд с фюрера на Скорцени и вновь на фюрера.
— Меня постоянно разыскивают из ставки, дорогой Удо,— сохранял приподнятость своего настроения Скорцени. — У штабистов попросту нет иного занятия. Что им понадобилось на сей раз?
— Тут есть одна, как бы это сказать, непонятность, — замялся адъютант коменданта. — Как это ни странно, мне сказали, что вас разыскивает... сам фюрер.
— Кто?! Фюрер?!
Вольраб удивленно взглянул на остановившегося чуть в сторонке, возле «собственного портрета» в полный рост лжефюрера и возмущенно передернул плечами.
— Прошу прощения, но именно так мне и сказали: «Сам фюрер! ». И сразу же положили трубку. Я даже не успел сообразить, — удрученно добавил он.
Вольраб уже умудрился пропустить рюмку-другую шнапса, без которого попросту не смог бы просуществовать в «СС-Франконии» ни одного дня, и теперь пытался каким-то образом увязать два совершенно не увязывающихся между собой факта: как ему сказали из рейхсканцелярии, Скорцени разыскивал сам фюрер, который... находится здесь, рядом со Скорцени!
—... Вас очень удивило, что Скорцени разыскивает фюрер, пребывающий сейчас в Берлине? — пришел ему на помощь Зомбарт.
— Мне трудно объяснить это...
— А никому ничего и не надо объяснять. Удивляться тоже не стоит. Сейчас в рейхсканцелярии пребывает мой двойник.
— Двойник? В рейхсканцелярии?! — с нескрываемым ужасом проговорил Вольраб. — Это немыслимо!
— Таким образом удается сохранить высшую степень секретности моего визита в «Регенвурмлагерь».
«Не очень убедительно, — признал Скорцени. — Не могли же от двойника звонить с приказом в «СС-Франконию», зная, что здесь в это время пребывает сам Гитлер. Но все же хоть какое-то да объяснение...».
— Я так и понял, мой фюрер, — ухватился за предложенное ему толкование Вольраб.
— Лично у меня никаких вопросов звонок этот тоже не вызывает, — поспешил высказать свое собственное мнение комендант лагеря фон Риттер. Хотя и произнес эти слова как-то слишком уж неубедительно.
— Один из адъютантов не сориентировался в ситуации, — угрожающе просветил его Скорцени. — Приедем, разберемся. И никаких псалмопений по этому поводу, Удо, никаких псалмопений! Исключительная секретность во всем, что касается нынешнего визита фюрера.