Воскресший гарнизон
Шрифт:
— Согласен, — обратился он к Отшельнику, — убивая, мы тоже вмешиваемся в деяния Творца. Но при этом всего лишь прибегаем к одной из разновидностей умерщвления, предусмотренного самой природой. Ибо не нами, грешными, а Создателем предначертано было, что человек сам способен убивать себе подобных и ими же может быть убит. Что ему предоставлено право умирать естественной смертью, погибать при трагических обстоятельствах или кончать жизнь самоубийством.
— Однако мудрость бытия все же заключается не в этом... — как бы между прочим подыграл ему Штубер. — Главное, что ваш Создатель расщедрился на право каждого из нас... убивать, а значит, вершить судьбу
Устке запнулся на полуслове и несколько мгновений вопросительно смотрел на Штубера, пытаясь уловить логику его рассуждений, в которых ему уже чудился некий софизм, некий философский подвох.
— Правильно, создатель расщедрился на право каждого из нас убивать, — неуверенно как-то продолжил он. — Причем убивать не только на войне, но и в любые прочие времена — из-за какой-то банальной мести, в порыве ревности или же во время разбойной «охоты». А вот зомбирование, сотворение зомби-человека... Можем ли мы считать зомби-умерщвление убийством?
Поначалу Штубер воспринял этот вопрос как риторический, но, убедившись, что подчиненный Фризское Чудовище упорно держит паузу, проворчал:
— Сдаюсь, пока что я не готов отвечать на все заповеди зомби-творца. Для этого понадобилось бы сотворить не только целое поколение этих недочеловеков, но и написать для них новый «Ветхий Завет».
— Постойте, постойте, — неожиданно оживился Устке. — А ведь то, что вы только что изрекли, — идея. «Новый Рейхс-Завет».
— Лучше сразу же назвать этот труд «Библией зомби», — вспыхнули глаза и у самого Штубера, признательного Устке за то, что тот сумел оценить как-то слишком уж буднично сформировавшийся замысел. Который вполне можно было считать гениальным. Без всякой там по-христиански ложной скромности. — Или «Зомби-Библией». Стоит ли терзать себя всякими филологическими изысками? В котором, вместо Христа, спасителем рода человеческого будет числиться доктор Мартье. Или его непосредственный патрон Отто Скорцени. Вторая кандидатура даже выглядит предпочтительнее.
Устке склонился над одним из полумертвецов, пытаясь присмотреться к цвету лица, на который всегда обращал внимание доктор Мартье, но Штубер нервно одернул его:
— Да оторвитесь вы от своих палаческих дел, христопродавец вы наш! Мартье, Гамбора, Устке, Овербек, Фризское Чудовище, наконец... Разве эти имена не достойны того, чтобы оказаться в одном ряду с библейскими пророками-евангелистами? Да я уже прямо вижу перед глазами главы «Зомби-Библии», озаглавленные «Евангелие от Устке», «Евангелие от Мартье», «Евангелие от Скорцени», «Евангелие — прости меня Господи — от Фризского Чудовища»...
— Простите, а причем здесь Скорцени? — вдруг встрепенулся Устке, доселе увлеченно вслушивавшийся в библейские фантазии обер-евангелиста от СС.
Устке с нескрываемым ужасом взглянул на начальника зомби-морга и с благоговейным трепетом объяснил:
— А вот этим вопросом задаваться не следовало, Устке. Каким угодно, только не этим. Скорцени — «при всем». В том-то и дело, что в нынешней войне Скорцени — «при всем». Если бы войны не порождали таких гениев диверсий, как Скорцени, — внушаю-ще вещал барон, почти склоняясь над смотрителем зомби-морга, который, в свою очередь, все еще склонялся над умерщвленным пленным, проходившим в ведомостях «Лаборатории призраков» уже под кодовым номером «Зомби-541», — они давно лишились бы ореола романтики и героизма, а значит, потеряли бы в глазах воинствующего человечества всякий смысл.
Устке слишком плохо знал Штубера, чтобы понять, что в его словах — убеждение,
— Теперь улавливаю вашу мысль. «Евангелие от Скорцени». Как не понять?
— Откровениями которого и будет открываться наша с вами «Рейхс-Библия зомби», в которой лично мне, недостойному фронтовику-окопнику, будет отведена всего лишь скромная роль копииста. Если, конечно, совет апостолов-евангелистов не сочтет подобное назначение кощунственным.
Смотритель зомби-морга напомнил было Штуберу, что до сих пор «Библией» национал-социализма, а значит, и самого рейха, было принято считать «Майн кампф» Гитлера, но барон легкомысленно предположил, что после падения рейха этот труд фюрера вряд ли потянет даже на «Ветхий завет», да и то весьма сомнительной святости. И смотрителю зомби-морга пришлось столь же легкомысленно согласиться: «Действительно, вряд ли!».
— Всем вышеизложенным вопросам и будет посвящен один из моих психоаналитических трудов, Устке.
— Начните с того, что в «Лаборатории призраков» мы пытаемся создавать некую разновидность гомо сапиенса, не только не испросив при этом позволения у Господа, но и нагло вторгаясь в его прерогативы.
Устке хотел продолжить свой монолог, но в это время появился доктор Мартье — приземистый худощавый француз с лицом аристократа, испещренным морщинами старого, обожженного всеми северными ветрами померанского [14] рыбака.
Поняв, что привело в его обитель заместителя коменданта и Отшельника, которого Мартье уже хорошо знал, обер-зомбист рейха повел их в свой кабинет, пригласил туда «Зомби-08» и только тогда, близоруко щурясь, поднес статуэтку к самому лицу.
14
По определению германцев, «Регенвурмлагерь» располагается в Восточной Померании, одной из исторических приморских областей Германии.
— Я не большой ценитель искусства, — бубнил он, внимательно всматриваясь при этом в выражение лица распятого, — но уверен, что от этого изуродованного нашим зомби распятого Иисуса церковники будут не в восторге. А именно они мнят себя истинными знатоками всего божественного на этой грешной земле.
— Понятно, что выражение лица им не понравится, — согласился с ним Отшельник. — Хотя как раз таким оно, возможно, и было у Христа в тот судьбоносный момент распятия.
— Хватит того, что римляне поглумились над этим иудеем, распяв его на Голгофе, — все еще не отрывал взгляда от статуэтки главный зомбист «СС-Франконии», никак не реагируя при этом на вторжение Ореста в свой монолог. — Зачем же глумиться еще и таким вот жестоким образом вам, распинателям от искусства? — повертел Мартье статуэткой у самого носа. — А, что скажешь, зомби Тронов?
Отшельник перевел его ответ, однако похоже было, что зомби и сам неплохо владел языком рейха.
— Я — «Зомби-08», — по-армейски подтянувшись, ответил этот новоявленный скульптор на неплохом немецком.
— Это нам известно. Я спросил о твоем «Распятии», о лике Христа.
— Я — зомби-воин из роты Свирепого Серба.
— Тоже звучит устрашающе. Что еще ты решил поведать нам... сержант Тронов? — спросил Мартье, заглянув в лежавшую на его столе «амбарную книгу», в которой содержалось краткое досье на каждого из сотворенного им в «Лаборатории призраков» зомби.