Воскресший гарнизон
Шрифт:
Это о его, офицера австрийской армии, переходе на сторону вермахта с восторгом писала в свое время газета командования Сухопутных сил рейха «Миллитервиссеншафтлихе рундшау», как о примере для многих других бывших военнослужащих австрийской армии, «лишь по чистому недоразумению оказавшихся в рядах коммунистических банд Тито». Эта же и ряд других газет, несколько раз сообщали о его подвигах в борьбе с партизанами, вчерашними своими соратниками.
— Что вы там кричали мне вслед, лейтенант Гамбора? — даже самый обычный вопрос в устах Свирепого Серба звучал
Это был голос следователя-палача, который самим присутствием своим наводил ужас на своих «подопечных» и каждое слово которого в любой ситуации и при любом исходе оставалось... словом палача.
— Я утверждал, что вести себя, как этот ваш взводный «020», зомби не должны.
— Считаете, что я неверно употребил средство воспитания? — по-волчьи оскалил крепкие желтые зубы Ведович. — Вместо пинков и мордобоя следовало бы пустить в ход пистолет?
— Зомби не должны и не способны ощущать страх и растерянность, им не ведомы чувства жалости и ностальгии; они не могут предаваться унынию и поддаваться панике.
— Что вы заладили: «Зомби не должны, зомби не способны?!». Кто это определил: что они должны, а на что в действительности не способны?
— Жрецы вуду и специалисты специальной лаборатории Ан-нербе.
— Так вот, пусть они пойдут и повесятся. Нужно привезти их сюда, загнать в окопы рядом с зомби, а затем вместе с ними бросить в рукопашную. Вот тогда и посмотрим, к каким выводам они придут.
— Здесь все намного сложнее, нежели вы себе представляете, капитан Ведович, — угрюмо покачал головой доктор Гамбора. — Сотворяя зомби, жрецы вуду, к которым, собственно, принадлежим теперь и все мы, сотрудники «Лаборатории призраков», вторгаются не только в психику человека, но и в потусторонние сферы, в мистику.
Какое-то время Свирепый Серб хищно нависал на доктором Гамборой, словно коршун над беззащитной жертвой. Свое покачивание на носках он прерывал лишь небольшими глотками коньяка из армейской фляги, словно бы заряжая себя при этом спиртным и злобой.
— Меня не интересуют ваши умствования, лейтенант, — наконец прорычал он. — Мало того, мне наплевать на ваши колдовские заветы. Как командир, я хочу знать, кем я командую, как мои солдаты обучены и на что они способны в бою. Все остальное меня не интересует.
— Поэтому я и говорю, что «Зомби-020» — некое исключение. В целом же зомби призваны беспрекословно подчиняться, они неплохо усваивают основы поведения на поле боя и даже приемы диверсионной работы. Сами убедились, что остальные зомби-диверсанты именно так и ведут себя.
— «Так» или не «так» — сможет показать только настоящий бой.
— В сущности, это идеальные, непогрешимые солдаты. Такова конечная цель их зомбирования по программе «зомби-диверсанты».
— Хотите сказать, что «Зомби-020» сам по себе вышел из-под контроля? Что имеем дело с непредусмотренным «самопрозрением»?
— Пока что трудно сказать, что именно здесь проявляется: то ли особенности психики этого бывшего русского офицера, то ли недостатки программы зомбирования.
—
— Нескольких зомби нам и в самом деле пришлось пустить в расход, поскольку не смогли наладить с ними контакт, они попросту обезумели и представляли крайнюю опасность для каждого, кто с ними соприкасается.
Откуда-то из-за рощи, подступавшей к самому озеру, донеслось мощное рычание танковых моторов. Это проходило учение приданного «Регенвурлагерю» танкового батальона, оснащенного не только германскими танками, но и трофейными русскими «КВ-1», «ИС» и «Т-34», экипажи которых состояли из солдат Русской Освободительной Армии Власова.
— Но из этого не следует, что уничтожению подлежит и зомби-офицер «020». С какой стати?! Ни в коем случае, — старательно протирал Гамборе платочком запотевшие стекла своей подзорной трубы. — Почему способность к «самопрозрению» отдельных зомби обязательно следует списывать на некачественность зомбирования?
— Потому что мне нужны солдаты, способные на беспрекословное жертвенное самоистребление, а не зомбированные трусы и паникеры, коих и так полно сейчас во всех воюющих армиях, кстати появляющихся безо всякого зомбирования и вдали от вашей «Лаборатории призраков».
— И все же, — не позволил увести себя от основной мысли лейтенант Гамбора, — почему бы не воспринимать «Зомби-020» и подобных ему, как индивидуумов, проявляющих психологически закрепощенную способность к профессиональному самообучению и общему самоусовершенствованию? Уберите эту закре-пощенность, и перед вами предстанет мыслящая биологическая машина, способная не только на жертвенное самоистребление, но и на осмысленное самоусовершенствование. Ведь если вдуматься в сущность проблемы, то...
— Хватит умничать, лейтенант! — буквально взрычал Арсен Ведович. — Вы лучше сами постарайтесь вовремя «прозреть», чтобы не пришлось затем «самопрозревать» у священных врат крематория!
10
Уже оказавшись за стенами кабинета Мартье, барон без какого-либо лукавства поинтересовался:
— Боитесь участия в этом рейде в тыл красных, Отшельник? Можете отмалчиваться, но понимаю, что выходить из этого подземелья вплоть до завершения войны вам решительно не хочется.
— У вас уже было достаточно времени, чтобы убедиться, что трусом я никогда и ни перед кем не представал, — хрипловатым басом проговорил Отшельник.
— Раньше, согласен, вы это доказывали. Но ведь меняемся-то мы вместе со временем и обстоятельствами. Чем ближе к концу войны, тем все мы становимся осторожнее, а значит, трусливее: выжить хочется, выжить. Если уж сумел продержаться в течение всей войны, то грех не продержаться еще два-три месяца.
— Согласен, обидно.
— И желания выйти отсюда, чтобы при первой же возможности сдаться русской контрразведке, не возникает? Говорите откровенно, я своих подопечных в гестапо не отдаю. Даже если приходится казнить, то делаю это лично.