Восьмая могила во тьме
Шрифт:
В трубке воцарилась тишина.
– Он… он никогда меня не любил.
– Ага, продолжайте себя в этом убеждать.
– Чарли, я…
– Отпразднуйте. Пригласите его завтра на ужин отпраздновать спасение племянницы. Лучше повода не придумать. Там и посмотрите, что да как.
– Уверена, он будет праздновать со своей семьей.
– И вы – часть этой семьи.
– В общем, я просто обязана знать. Как?
Ясное дело, я понимала, о чем спрашивает Кит, но решила уйти от прямого ответа:
– Это очень емкий вопрос.
– Как вы узнали, где ее
– Обещаю, когда-нибудь я вам все расскажу. Но сегодня это не самая благоприятная тема для разговора.
– Прошу прощения, одну минутку. Что?! – рявкнула Карсон кому-то, кто бы рядом с ней. – Ладно, Чарли, мне пора. Еще раз спасибо.
– Не за что. Обнимите ее за меня. И на всякий случай… Элликс не причинял ей вреда. Вообще.
В трубке раздался облегченный вздох, а за ним очередное «спасибо».
– И еще кое-что! Есть какая-то связь между днем рождения Фэрис и девочкой, которую он убил, когда учился в школе.
Карсон не отвечала.
– Кит, вы там?
– Как вы узнали?
– Узнала о чем?
– Фэрис родилась в тот самый день, когда пропала Оливия Дерн.
– Так вот что он имел в виду! Он принял это за знак…
– Кто? – перебила Кит.
Поскольку Колтон Элликс умер два дня назад, честно ответить на этот вопрос я никак не могла. По крайней мере пока.
– Мой… садовник.
Кит еще немного помолчала, а потом заявила:
– Однажды наступит день, когда вы выложите мне все как на духу.
– Заметано. Ну все, бегите. И отпразднуйте!
Я повесила трубку и рухнула на диван, который мы поставили в угол как раз на такой случай.
– Чарли, - угрожающим тоном сказала Кук, - ты просто обязана все мне рассказать. До последней мельчайшей подробности.
– Говоришь, прямо как Кит.
– Чарли Дэвидсон…
– Да расскажу я, расскажу! Обещаю. Как только сама все переварю. Правда, не знаю, поверишь ты мне или нет.
– Я слишком много видела, чтобы не поверить. – Куки глянула на Пип и заговорила таким голосом, каким обычно разговаривают с детьми: – Да-да, правду тебе говорю. Я такое видела, что взрослые дяденьки намочили бы штанишки. А они, между прочим, подгузников не носят.
Меня так и подмывало рассказать подруге о метках на Пип. Точно до утра не уснет!
Глава 14
Я в совершенстве освоила
правильный способ все делать неправильно.
Надпись на футболке
Гаррет, Ош и я сидели за отремонтированным кухонным столом и смотрели на маленькую мисс Пип, которая никак не могла решить, погонять нас еще немного или все-таки поспать. Честно говоря, это было трудное решение даже для нас. А все потому, что она агукала. Никто и ничто на свете не издает такие звуки. И это самая настоящая уловка. Трюк, заставляющий взрослых впадать в умиление и влюбляться.
Надо признать, трюк срабатывает безотказно.
Однако на столе (то есть на пледе, конечно же) наша куколка
– Ничего не понимаю. Как? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – В смысле карту «напечатали» на Рейесе, когда его создавали в адском пламени. Как она могла перейти к Пип?
Никто не ответил. Да и вопрос, собственно, был риторический.
К тому же Рейес не мог поделиться мнением, потому что все еще был на улице. А не так давно я и вовсе потеряла его из виду. Может быть, опять пошел ставить эксперименты на адских псах. Зуб даю, им это и близко не нравится. А еще он почти наверняка до сих пор на меня злится. Ну, допустим, смоталась я в ад. Мне ведь нужна была информация, а это самый быстрый способ ее получить. Точнее единственный способ. И благодаря этому мы спасли девочке жизнь. Понимаю, затея сама по себе опасная, но ведь опасность – одно из моих вторых имен. Я-то считала, Рейес к такому давно привык. Думала даже, что ему во мне это нравится. Видимо, ошибалась.
Ясное дело, ему не давала покоя мысль о возможном семейном воссоединении на земле. Встреча лицом к лицу со злобным папашей после разлуки длиной в несколько столетий кому хочешь настроение испортит.
Кстати о настроении. Из-за внимания, которого, между прочим, Пип не просила, она явно стала склоняться к активным вариантам из всего спектра возможностей. Я завернула ее в плед, как буррито, нагрела бутылочку грудного молока, которое сцедила чуть раньше, и мы пошли гулять по дому, воркуя обо всем на свете. Правда, это больше смахивало на театр одного актера, потому что второй в процессе наедался до отвала.
Дядя Боб забрал Квентина в Санта-Фе. Куки с Эмбер тоже уехали. Эмбер, к величайшему ее огорчению, нужно было завтра идти в школу, а Куки собиралась пробежаться по магазинам, что-то приготовить и привезти сюда.
Клянусь, однажды я подумывала о том, чтобы попробовать свои силы на поприще кулинарии. Однажды.
Пип все еще кушала, поэтому мы продолжали бродить по дому. Отчасти потому, что поглядывали в окна, надеясь увидеть ее папу, и отчасти – чтобы избавиться от нервного напряжения. Походом в ад я причинила Рейесу боль, и это лишь половина проблемы. Каким-то образом мы оказались в прачечной, и я, как могла, объяснила Пип, зачем нужны стиральная машина и сушилка. Потом включила сушилку и положила на нее дочь. Вибрации подействовали, как колыбельная.
– Ну уж нет, - сказала я, опять взяв Пип на руки. – Ты еще не срыгнула. Если я не дам тебе срыгнуть, меня арестует полиция по срыгиваниям, и тогда…
Фразу я не закончила. Именно в той стене, в которой Рейес проделал дырку, была врезана дверь в чулан. Должно быть, сломав гвоздь, он привел в действие какой-то механизм, потом что сейчас дверь была чуточку приоткрыта.
– Ну наконец-то, - вздохнула я, подходя с Пип к загадке века, и спросила: - Как думаешь, мы готовы узнать, что там?