Восьмерка, которая не умела любить
Шрифт:
Я скрестил на груди руки.
— Так ты хочешь, чтобы я сказал тебе, кто убийца? Хорошо. Шефа журнала «Сэр», манекенщика Кирюшу и, до кучи, неприятного наркомана Ахмеда убил ты, поскольку однажды спьяну участвовал в оргии и боялся разоблачений и шантажа. Возможно, Заки ты пытался убить, чтобы запутать следствие, не имея конкретной цели. Хотя, вероятно, цель и была, но я просто пока до нее не докопался.
Лунатик посмотрел на меня раздраженно и зло.
— Это несерьезно и… невероятно. А при чем тут наркоман? И вообще, я не дурак, чтобы
Меня уже мутило от всей грязи, что всплыла на поверхность дотоле незамутненного озера моих воспоминаний о Касе.
А Лунатик принялся нервно расхаживать по террасе, затем остановился прямо против меня.
— Я к истории с убийством абсолютно никакого отношения не имею, — заговорил он, и в голосе его неожиданно зазвучала горечь. — Я не киллер, не любовник, на меня и внимания-то не обращали, а на ту вечеринку позвали ради смеха. Главные персонажи — те, от которых все без ума, о которых говорят, думают, которые совершают нечто доброе или злое, без разницы. Я — не главный герой. Собственно, и не герой вовсе.
— Правильно, ты — автор, — негромко сказал я, и вот тут Лунатик вздрогнул. — Ты придумываешь сюжет и главных героев, закручиваешь интригу и сочиняешь эффектную развязку, сам оставаясь в тени.
Журналист обратил на меня тяжелый взгляд.
— Уверяю тебя, — проговорил он сухо, — здесь и авторства моего нет. Я всего лишь на мгновение поверил, что Кася меня заметила. Но она просто решила повеселиться, засняв меня с девицами в чем мать родила.
— Но ты ведь был у нее дома в день похорон? — осторожно спросил я.
Лунатик, так же пристально глядя на меня, мгновенно напрягся и медленно кивнул.
— Разумеется. Как и все сотрудники журнала.
— Держу пари, ты пытался порыться в ее флэшках и бумагах.
— Для этого просто не имелось ни малейшей возможности: комната была полна людей, а студия, естественно, закрыта.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я думал о том, что поистине каждый человек — загадка. Тщедушный очкарик Лунатик, над которым издевались все кому не лень, оказался многослойнее брюссельской капусты — тут и игра в Адониса, и стрельба в тире, и участие в оргиях, и мама-физкультурница. А за всем этим — холодный, расчетливый ум и способность быть жестким, если нужно. О таковой способности говорил светло-карий взгляд его глаз, устремленный сейчас на меня.
Не знаю, о чем думал Лунатик в тот момент. Во всяком случае, он внезапно попрощался, и я проводил его до выхода. Как раз когда мы вышли за ворота, рядом остановилось такси, из которого выскочил счастливый, улыбающийся Заки. Они с Лунатиком сдержанно кивнули друг другу, последний поспешил сесть в свою колымагу и отчалить.
— Где ты был? — затаскивая приятеля в дом, подальше от возможного града пуль, спросил я.
Заки помахал перед моим носом глянцевыми бумажками.
— Угадай с трех раз.
Чего тут было гадать — в его руках красовался билет на самолет рейса Москва — Тель-Авив на завтрашнее число, время вылета —
— Поможешь объясниться с твоей сестрой? — тревожно зашептал Заки, едва мы вошли в гостиную. — Она так рвалась улететь со мной.
— Насколько знаю, Ольга поняла, куда ты отправился с утра пораньше, — успокоил его я. — Все когда-нибудь кончается, такова жизнь. Думаю, она это переживет.
Заки вздохнул и, как на плаху, шагнул за мной в кухню, где Ольга мрачно пила кофе, а Васек, измученный ее монологами, чистил овощи к обеду.
— Не надо ничего говорить, — едва взглянув на весь полный раскаяния облик моего приятеля, заявила Ольга. — Я сразу поняла, что ты отправился за билетом. Бог с тобой, золотая рыбка. Будет желание, слетаю в Израиль без тебя. А пока вот отдохну в Египте с братом и Васьком. Правда, Васек?
Васек поднял на меня глаза, полные тоски. Ольга подошла к Заки и прощающе поцеловала.
— Я буду помнить тебя всю жизнь. Ты удивительный. А по случаю твоего отъезда, думаю, нужно приготовить какой-нибудь удивительный ужин. Васек, придумаешь что-нибудь этакое, а?
— Нет ничего лучше шашлыков с дымком, — голосом мученика откликнулся Щекин. — Погода хорошая, давайте отдохнем в саду, у нас есть отличный мангал.
Так родилась идея последней ночи под звездами. Я, конечно, не имею в виду, что эта ночь должна была стать последней для Заки. Хотя, разумеется, такую возможность исключать, увы, не приходилось до самого конца.
Последняя ночь
Последняя ночь Заки в моем доме выдалась поистине волшебной. Разумеется, для этого пришлось похлопотать нам с Васьком, поскольку виновник торжества продолжительно прощался с Ольгой, запершись в спальне, а больше помощников не предвиделось.
Итак, Васек погрузил мясо в маринад, приготовленный по его личному рецепту, установил рядом с террасой мангал, засыпал его углем и отправился в город за коньяком и белым алжирским вином лично для Ольги. Я же остался нарезать бесчисленные салаты из свежих овощей и печь свой фирменный лимонный торт. А между делом повышал жизненный тонус кофе, сваренным в маленькой турке на одну чашку. Словом, жизнь бурлила, ароматы заполняли дом и рано или поздно должны были выкурить Заки с Ольгой из спальни.
Они появились, когда шашлыки уже благоухали на весь сад, вызывая обильное слюнотечение у соседей в целой округе. Дело было ближе к полуночи, и едва мы уселись за стол, как начался теплый дождик, мягко зашелестевший в листве сада, растворяясь в его глубине. Но мы сидели под навесом, и потому могли смело наслаждаться видом дождя, не испытывая от него никаких неудобств.
— Дождь в дорогу — хорошая примета, — глубокомысленно заметил, уничтожив добрую половину шашлыков, Заки и удовлетворенно откинулся на спинку стула, почесывая голую грудь.