Восьмерка, которая не умела любить
Шрифт:
Заки затушил сигару, поднял руку, помахал, прощаясь, и отправился в свою, вернее — в мою спальню. А я оделся, спустился на кухню и, повторяя чистый и прекрасный сценарий бессонной юности, принялся варить кофе, глядя на свое бледное отражение в оконном стекле.
Дождь в дорогу
День был особенный хотя бы потому, что я видел его рождение. Воздух все светлел, в хрупкой, распадающейся на глазах темноте сада переговаривались на своем летучем языке птицы. Деревья были
К пяти часам встал Васек. Зевая, появился на кухне, покачал головой на дождь и первым делом выпил чашку кофе.
— Значит, дождь в дорогу — добрая примета? — проговорил он, выжидательно поглядывая на меня. — Но ты-то ведь знаешь, что нужно сделать, чтобы с Заки ничего не случилось в последнюю минуту?
Я проткнул ножом подошедшее тесто для пиццы и принялся нарезать помидоры, брокколи, перцы и прочие радости для любимого блюда Заки.
— Все возможное уже сделано, — ободряюще улыбнулся я Ваську, — нам остается лишь положиться на счастливую судьбу и на старую истину о том, что добро всегда побеждает зло.
— Ну ты даешь! — возмутился Щекин. — Убийца уже укокошил троих, разве его остановят какие-то истины? Другое дело, что он просто не может знать, что Заки улетает именно сегодня. Не следит же постоянно за домом.
— Да уж вряд ли, — не отвлекаясь от резки овощей, согласился я. — Хотя знаешь, в классическом детективе злой убийца попросту позвонил бы в аэропорт, поинтересовавшись, на какое число взял билет его возлюбленный брат Заки Зборовски.
Васек ахнул и тревожно уставился на меня.
— Но на самом деле справочная аэропорта на подобные вопросы не отвечает, ведь так? Или…
Я с оптимистической улыбкой похлопал парня по плечу.
— Все будет хорошо, не дергайся. Просто надень плащ с капюшоном, возьми корзинку и набери в саду груш — Заки их обожает.
— Ты с поразительным спокойствием относишься ко всей этой ситуации, — с дрожью в голосе проговорил Васек, глядя на меня как на стоглавого монстра. — А речь, между прочим, идет о жизни человека, твоего друга.
Я начал терять терпение.
— Клянусь: если стрельба все-таки начнется, я первым брошусь на амбразуру. Пока же мне необходимо просто-напросто приготовить любимую пиццу для друга, который, возможно, доживает свои последние часы на нашей грешной земле. Отойди, пожалуйста, я достану из холодильника шампиньоны.
Васек молча вышел на террасу и, пригнувшись под дождем, побежал к оранжерее.
— Ты куда? — крикнул я ему вслед.
— За плащом, — отмахнулся тот.
Когда готовые пиццы уже подходили в духовке, на кухне появилась свеженькая, подкрашенная и надушенная Ольга, лишь слегка
— Как вкусно пахнет, — бесцветным голосом произнесла она. — Есть готовый кофе?
Я налил ей чашку, и она выпила кофе, как воду, так же бесцветно и скучно уставившись в окно, на серый сад под дождем.
— Дождь в дорогу — добрая примета, — повторила сестра вслед за Васьком.
Тут уж я не выдержал.
— Господи, да вы что, сговорились твердить одно и то же? Сначала Васек, теперь ты…
— Кстати, а где Васек?
— Ушел за грушами.
Ольга не прореагировала на сарказм в моем голосе, кивнув с самым серьезным видом.
— Заки обожает груши. Я ему каждый день приносила их из сада. Сам-то он боялся лишний раз выходить из дома. И сейчас боится: лежит на кровати и смотрит в потолок. Только что спросил меня, действительно ли дождь в дорогу — хорошая примета. Как ты думаешь, его убьют?
— Убьют меня, потому что в последнее мгновенье я успею закрыть собой своего друга.
Моя мрачная острота заставила Ольгу наконец-то улыбнуться.
— Было бы неплохо, — проговорила она мечтательно. — Дом перейдет ко мне, а на деньги, что Старый Лис обещал для покупки квартиры, я заменю всю мебель и куплю себе голубого бульдога.
— Зачем тебе голубой бульдог? — начиная смеяться, спросил я.
— Чтобы, надев бронежилет, прогуливаться с ним в саду и у дома.
Я представил себе Ольгу в вышеописанных интерьере и экипировке, и эта картина окончательно меня развеселила. Вот так сидел на табурете, бил себя по колену кухонным полотенцем и смеялся, как первоклассник. Ольга немедленно заразилась от меня весельем и тоже захихикала.
— А Васек, — просипела она в паузах между «хи-хи» и «ха-ха», — ты говоришь, пошел за грушами для Заки?
Отчего-то это тоже было безумно смешно.
— Да уж — ваш муж объелся груш, — несло меня.
Тут на кухне появился мрачноватый Заки, и его нахмуренный вид заставил нас немного поутихнуть.
— Чего вы тут смеетесь? — подозрительно спросил он. — Позвонил убийца и сообщил, что у него кончились патроны?
В этот момент вернулся из сада Васек в плаще, с которого потоками стекала вода, и с корзиной, полной ароматных, коричневых с трещинками груш.
— Божественно! Обожаю груши, — немедленно расплылся в улыбке Заки и впился зубами в самую большую и сочную.
Пока Васек отряхивал свой плащ и пристраивал его сушиться на террасе под навесом, а Ольга с Заки ели груши, целовались и бросали друг на друга умильные взгляды, я достал из духовки пиццу и сварил на всех еще по порции кофе.
— Пицца… — умиротворенно проговорил Заки, даря мне проникновенную улыбку. — Ты приготовил мне мою любимую еду? Спасибо, брат!
Завтрак прошел, в общем, спокойно и в меру оживленно, с приличествующей случаю ноткой светлой грусти.
— Ты собрал вещи? — спросила Ольга Заки, когда все было съедено, а кофе выпит.