Восьмерка
Шрифт:
— Муж, — отвечает она просто. — У меня прав нет, — и тут же без перехода: — Холодища такая. Тут ведь отопление есть в гараже. Найди?
— Ты спишь с ним? — спрашиваю я, не двигаясь с места, и все что-то рисую пальцем на потолке.
— Конечно, сплю. Он же мой муж, — отвечает она чуть удивленно, но все так же весело.
— И что… получаешь удовольствие? — не унимаюсь я.
— Конечно, — она отвечает искренне и, кажется, на время забывает о холоде. — Глаза только надо закрыть. Как будто его нет. А вообще спать можно с кем угодно. Даже с ним. Разговаривать вот только потом невозможно совершенно.
— Почему?
— Как
Я все еще рисовал на потолке, а она выскочила из машины, но не так царственно, как делают дамы из кинофильмов, — нога, еще нога, рука… — а ловко и быстро, словно ласка.
Она передвигалась в гараже, различая предметы в темноте, нашла то, что искала, щелкнула включателем, и заработал уютный, как бы попыхивающий сигарой, обогреватель. Она тут же демонстративно прислонилась к нему задком и, одновременно, уперлась ладонями.
Я открыл дверь машины и выглянул наружу.
— Мужики только врут, что они ревнивые, — сообщила она мне шепотом.
Лица ее не было видно, только две ладони на обогревателе, на правой руке был надломлен и обкусан крашенный ноготь — последствия неумелого использования ключа от гаража. В общем, я видел руки и, собственно говоря, даже не бедра, а спрятанный в джинсы пах — она сидела на обогревателе, чуть расставив ножки, и всполохов теплого света хватало ровно на то, чтобы бликовать на замочке молнии.
— Я недавно еду в вагоне электрички — были на даче у друзей, — рассказывает она. — Утром разругалась со своим, бросила в него вазой, чуть не убила… Самое смешное, мы за пять минут с ним до этого… имели дело. Там, слава богу, все друзья дрыхли, как мертвые — так что меня никто не останавливал, когда я убегала. Уселась в электричку — холодища. Двери открываются — и мороза полный вагон. Я на каблуках, в юбке, в колготках. Туда ж на такси добирались, а обратно вот так пришлось. Из меня течет — у них там воды на даче не было толком, не помылась даже. И ноги стынут, и то, что натекло между ног, — леденеет. Я сижу, смеюсь, мне и плохо, и щекотно. Рядом сидели небритые работяги, целый вагон — и все смотрели на меня. Если б я сказала им, что у меня такое происходит, — полезли бы туда не руками даже, а лицами, — все бы там щетиной расчесали.
— При чем тут ревность? — говорю я.
— А что такое ревность? — спрашивает она.
Я неотрывно смотрю на бликующий ее замочек и только иногда, мельком, на обломанный ноготь.
— Что-то другое, — с трудом произношу я.
— Тогда любое человеческое качество у мужчины и то же самое качество у женщины должно иметь разные наименования. Нет никаких оснований называть мужскую ревность и ревность женскую — одним словом. Глупость, подлость, трусость и, ну, не знаю, предательство — все это должны быть разные понятия, если речь идет о людях с разными половыми признаками. Понимаешь?
— Нет.
— Это просто. То, что для женщины нормально, — мужчину за это надо убивать.
— А наоборот бывает?
Она задумалась.
— Нет, — ответила твердо. — Мужчину надо убивать за всё.
Я еще не нашелся с ответом, да и не уверен, что искал его, как она скомандовала:
— Тихо!
Я услышал, как хрустит гравий, — кто-то шел.
«Сейчас тебя убьют, — сказал я себе. — И за дело».
— Толя! — позвал кто-то с улицы. — Как ты?
«Сосед, — догадался я. — Из того гаража, где играла
Она стремительно вырвала откуда-то из-под меня свой плащ или пальто и тут же прикрыла заднюю дверь машины.
— Это не Толя! — ответила она спокойно. — Это его жена.
— Ты чего здесь, цыганочка?
До тех пор, пока лицо соседа не появилось в проеме дверей, она успела натянуть свое пальто… кажется, все-таки пальто.
— Да вот сумочку оставила, вернулась забрать.
Она открыла переднюю дверь в машине.
Я сполз по сиденьям вниз, чтоб не торчать головой. И из своего положения протянул ей ключ от гаража, который так и оставался у меня.
Не глядя на меня, она схватила ключ, сумочку и лицом к лицу встретила соседа, уже влезшего в гараж.
— А я смотрю, вроде обогреватель включен — свет идет в щелочку, — поделился сосед.
— Пока добежала — замерзла, — ответила она, — решила погреться.
— Да, холодно сегодня, — согласился сосед. — Пойдем, я тебя провожу, а то мало ли что. Темно совсем.
— Закроете? А то у меня плохо получается, — попросила она, выключая обогреватель.
Меня оставили в гараже.
В течение минут десяти я отдыхал, потом стал беспокоиться.
Мало ли что, — размышлял я. — Вдруг ее муж в чем-то подозревает… Не выпустит, допустим, на улицу. В итоге он утром придет, а я тут лежу в салоне. Может быть, мне лучше будет сесть за руль? «Здравствуйте, Анатолий! — поприветствовать его бодро. — Ваша компания предоставила вам бесплатного водителя! Ха-ха, раскрывайте шире ворота, вам больше не придется это делать самому!..»
Я поискал в кармане куртки сигареты и, приоткрыв дверь машины, закурил.
Как-то двусмысленно звучит «вам не придется делать это самому!»… «Что — “это”?» — может поинтересоваться он… Нет, надо придумать какой-то другой вариант. Допустим, сейчас я открою багажник, свяжу себе руки, засуну кляп в рот и влезу туда. Закроюсь изнутри. В принципе, можно даже поспать. Не задохнуться бы только. Утром он распахивает багажник, а я там лежу… «Что вы делаете в моей машине?» — спросит он, ошалев. «Это вы меня спрашиваете?» — крикну я, выплюнув кляп.
Бережно стряхиваю пепел.
Тоже сомнительный вариант. Тем более не факт, что он открывает багажник по утрам. Лучше самому выбраться в нужный момент из багажника и убежать. Скажем, он приехал на деловую встречу, — судя по машине, он парень серьезный… стоят они внушительной компанией возле перелеска, все вроде уже перетерли. «Ну, по рукам?» — спрашивает Анатолий своих новых компаньонов. «По рукам! — отвечают ему. — Кажется, ты надежный человек!» Тут открывается багажник его машины, а оттуда с кляпом во рту, со связанными руками выскакиваю я и бегу в сторону перелеска, развязываясь на ходу.
…и тут все с криком «Что за херня!» начинают по тебе стрелять… — продолжил я, снова недовольный собой.
Может, у них подпол тут есть? — предположил я радостно, впрочем, не вставая с места, — В гаражах часто делают подвалы для солений и овощей. Забраться туда. Не ходит же он по утрам за огурцами… Хотя, черт его знает, — а вдруг перебрал вчера. Захочет рассола. Спускается, кряхтя, вниз, щелкает включателем, загорается свет — а там я сижу с открытой трехлитровой банкой в руках. Достаю огурец, — судя по всему, уже не первый, смачно откусываю. «Мужик, так вкусно, не могу оторваться», — говорю ему.