Восьмидесятник
Шрифт:
Нужно срочно найти работу. Перекусив куском хлеба и запив его водой из пластикового стаканчика, Женя отправился на поиски.
Комментарий к 1.
*КПП - контрольно-пропускной пункт
**Ёбург - Екатеринбург
***Ст. 158 УК РФ, кража
****Сосьва - исправительная колония строгого режима, п. Сосьва
*****Ст. 228 УК РФ, хранение и распространение наркотиков
========== 2. ==========
День ото дня положение становилось все хуже. Есть было нечего, деньги почти закончились, работа так и не нашлась. Женя сходил на биржу труда,
По истечении двух недель Женя почти отчаялся. Ольга Владимировна оставалась равнодушной, делала какие-то пометки в его личном деле и молчала. В общежитие через день приходил куратор из полиции, чтобы узнать, как продвигается дело. Дело никак не продвигалось.
Женя чувствовал, что еще немного, и он сдастся. У него не было ни друзей, ни поддержки, никаких связей, чтобы найти работу. Либо он умрет с голоду, либо… О втором варианте думать не хотелось, но мысли сами то и дело останавливались на нем. Ваня, уходя в ночь куда-то, предложил Жене подработку в клубе. Какого рода эта подработка, Женя знал заранее. Наверняка торговля наркотиками или еще что-то в этом роде. В России у бывшего уголовника два пути: на кладбище или обратно в криминал. Бывали, конечно, исключения, например, если есть кто-то, кому ты не безразличен. Но Женя, как и многие другие сироты, никого такого не имел. Вышел из школы-интерната или детского дома – и предоставлен сам себе. Ничего не знаешь и не умеешь, кроме того бесполезного, чему в школе учат. Как следствие, находишь таких же как ты молодых идиотов. Пьянки, гулянки, первая драка, пятнадцать суток обезьянника. Первая доза, первая кража, и вот ты – первоход* на малолетке**. Никому не нужен, никому не дорог. Попал в систему.
Таким как Женя на малолетке не выжить, самим собой не остаться. Тихому, спокойному парню, к тому же недурному собой, быстро укажут его место. Место у параши. Заткнут рот хуем. Опустят.
Подавляющее большинство парней прошли через это на малолетке, законы там суровые, гораздо жестче даже, чем в исправительных колониях для совершеннолетних. В воспитательных лагерях у ребят еще бушуют гормоны, контроль над собой они почти теряют. Женя вышел с малолетки, пообещав себе, что больше никогда.
Только куда деваться семнадцатилетнему пацану без образования, без денег опять же? Женя тогда как-то прибился к автомастерской на окраине города. Его взял к себе член местной ОПГ***. Женя на него работал, временами воровал, но когда их накрыли, оказался виноватым за всех. И срок получил большой – четыре с лишним года не шутки. За это время многое на воле изменилось, но главное осталось неизменным – он по-прежнему никому не был нужен. Еще немного, и ему придется пойти с Ваней.
Чтобы избавиться от ненужных мыслей, Женя почти не сидел в общаге. Утром, едва умывшись и глотнув воды, он уходил искать работу. Приходил поздно вечером, уставший, голодный, отчаявшийся. Сразу ложился на свой матрац, накрывался с головой одеялом, сворачивался в позу эмбриона и засыпал. Или пытался заснуть. Эту привычку – спать, свернувшись в клубок, он приобрел на малолетке. Так как будто сохранялись те крохи себя и тепла, которые из него выбивали день за днем. А накрываться с головой одеялом ему посоветовал Ваня – в темноте из всех щелей выползали тараканы, и какой-нибудь отчаявшийся рыжий усатый
Первую неделю Женю не оставляла надежда. «Еще чуть-чуть, еще немного! Что-то обязательно найдется!» – думал он, осматривая обклеенные объявлениями столбы и стены. Но ничего не находилось, и спустя несколько дней Женя уже просто так слонялся по городу, лишь бы не идти в общагу. Удерживая себя от рокового шага.
Временами ему казалось, что от одного раза ничего не будет. Сходит с Ваней, подзаработает денег, хоть поест как человек. А потом с новыми силами возьмется за поиски работы. Но времени оставалось все меньше, и Женя понимал: ему стоит только один раз оступиться. Больше он не поднимется, так и останется в этом болоте, снова сядет, снова станет петухом на зоне.
Эта мысль была особенно горькой. Во второй его срок, в колонии общего режима, он сразу признал себя опущенником, еще в карантине****. Никто не стал бы заставлять его давать в зад или сосать, колония оказалась красной*****, за этим делом контора****** строго следила. Только куда было деваться Жене, у которого ни денег, ничего? Чтобы заработать, он давал в жопу. И снова будет, если вернется.
– Да ёб твою…
Женя остановился на узкой улице с односторонним движением под деревом. К обочине прибилась черная Лада Приора. У открытого капота стоял мужик в рубашке и при галстуке, он раздраженно тыкал в телефон и матерился. В конце концов мужик сунул телефон в карман, оглядел машину безнадежным взглядом и полез под капот, матерясь на чем свет стоит.
– Может, помощь нужна? – Вообще Женя избегал сам начинать разговор с незнакомыми людьми, но мужик выглядел уж больно расстроенным.
Тот высунулся из-под капота и недоверчиво оглядел Женю. Женя его понимал: на месте мужика он бы и сам себе не доверял. Все в той же футболке, в тех же спортивках, худой, осунувшийся, наверняка не слишком хорошо пахнущий, Женя скорее походил на бомжа, чем на человека, которому можно доверить свою машину.
Однако мужик не стал брезговать, отойдя на пару шагов.
– Нужна. Иди сюда, надо ремень поменять, лопнул. Я бы сам, но рука…
Он раздраженно посмотрел на свою руку. Под рубашкой угадывались бинты. Женя кивнул.
– Я знаю, что делать. Запаска есть?
– Есть. – Они обошли Приору, чтобы мужик мог открыть багажник.
Женя с удовольствием повозился с машиной, вспоминая давние навыки. Жаль, что все так быстро закончилось.
– Ну вот, – сказал он спустя несколько минут, отходя и вытирая руки ветошью. – Готово.
Мужик довольно кивнул, сел за руль, проверил движок, потом захлопнул капот. Посмотрел на Женю, протянул руку.
– Игорь, – представился мужик, и Женя, поколебавшись, пожал протянутую ладонь и назвал свое имя. – Давай хоть денег дам. Ты меня выручил.
Женя не стал отказываться, и в его руках тут же оказалась новенькая пятихатка, вынутая из кожаного кошелька. Он так и остался стоять на обочине, не веря в удачу, когда Игорь сел в Приору. Но Игорь не уехал. Он сидел в машине, сосредоточенно глядя на Женю, потом открыл окно и подозвал к себе.