Восьмой круг ада
Шрифт:
Балич догнал его уже в глубине аллеи.
– Мод? Что с тобой?!
Он схватил монаха за руку, но тот вырвался, будто рука Балича жгла его раскаленным железом.
– Отойди! Отойди! Не подходи ко мне!
– почти кричал он.
– Мод! Успокойся! Что с тобой?
– Не мучай меня! Уйди! Во имя Отца и Сына...
– Успокойся! Давай сядем здесь, на траве.
– Ром опять протянул к нему руку.
– Нет! Нет! Прочь! Прочь! Изыди!
– Мюнх отчаянно шарил глазами по траве.
– Послушай, Мод...
Монах быстро наклонился
Ром не собирался отступать.
– Мод, это же глупо...
– Изыди! Изыди, не то...
– предостерегающе крикнул Мюнх и замахнулся.
Ром отступил. Положение становилось серьезным.
– Что тут происходит?
Оба одновременно повернули головы.
Со стороны душевых к ним шел Микша.
– Стеф!
– отчаянно закричал Мюнх и кинулся к нему.
– Забери меня отсюда, Стеф! Забери!
– он нервно схватил астронома за рукав.
– Хорошо. Пойдем. Так, пожалуй, будет лучше...
– Не ожидал я такой реакции, - начал было Балич, но Микша прервал его:
– Глупее не придумаешь!
– Я хотел...
– Уж лучше помолчи. Прошу тебя! Поговорим позже...
8
Микша долго не возвращался. Дарецкая несколько раз пробовала дозвониться до него, но напрасно.
Балич больше не пытался скрывать волнения. Он нервно метался по кабинету с такой отчаянной миной, что Кама не решалась укорами усугублять его и без того угнетенное состояние.
Наконец почти после двух часов ожидания коренастая фигура Стефа появилась в приоткрытых дверях.
– Однако я не такой уж плохой дипломат, - бросил он с порога. И, закрывая за собой дверь, добавил: - Пожалуй, что-нибудь из этого получится...
– Вы слишком долго говорили...
– Он меня дьявольски измучил, - вздохнул Микша, садясь.
– Но я не жалею. Разговор был кретинский, но в общем-то дело не так уж скверно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он ждет тебя, Кама! И с нетерпением.
– А есть ли смысл? Сейчас?
– Наверняка. Однако сначала мы должны поговорить втроем.
– Что он говорил обо мне?
– неуверенно спросил Балич.
– Ой, Ром, Ром, заварил ты кашу!.. И тебе самому придется ее расхлебывать!
– Как это понимать?
– Тебе нельзя появляться ему на глаза. Во всяком случае, сейчас. Ты для него, мягко говоря, ученик дьявола!..
– Ты не пытался ему объяснить, что...
– Пытался, но впустую. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Честно говоря, в этой стычке я вынужден считать тебя потерянной позицией. Во всяком случае, сейчас.
Брови Балича гневно сдвинулись.
– Вот как? Понимаю...
– начал он укоризненно.
– Спасая авторитет Камы, ты пожертвовал мною.
– Пожалуйста, не прерывай! Дело не в том, Кама это или кто-либо другой... Важно сохранить влияние на Модеста.
– Ты хочешь сказать, что тебе безразлично, кто будет продолжать исследования?
– Почему же? Не безразлично! Но...
– Дайте-ка сказать и мне, - вмешалась Кама.
– Дело не в авторитете, а в доверии.
– Вот теперь уж и я не знаю, кто пытается сделать из меня идиота, вздохнул Микша.
– Подожди! В-третьих, Ром поступил неправильно, затащив Мода на пляж. Чрезмерное рвение не рекомендуется.
– Кама! Бью себя в грудь!
– Ром немного остыл.
– Три ноль в твою пользу! Признайся, Стеф, она одним ударом положила на лопатки нас обоих. Но может, она готовит и четвертый удар?
– Да. Есть и четвертый. Боюсь, Стеф, ты испортил все, если пытался восстановить мой авторитет так, как ты говоришь.
Воцарилось молчание. Микша глядел на Каму и улыбался.
– Ты кончила?
– Да.
– Ну, а сейчас, если позволите, я попробую ответить. Итак, во-первых, вы оба пытаетесь мне вдолбить, что ради спасения позиций Камы я старался укрепить Мода в убеждении о ее божественном или небесном происхождении. Я вовсе не сказал, что именно таким образом пытался восстановить твое положение. Во-вторых, хоть я и считаю, что Ром сует нос в чужие дела, я вовсе не собирался его обидеть или приуменьшить его роль в выяснении загадки происхождения Модеста. Мой разговор с Модом лишь начало! Я бы сказал, первая разведка. Просто, обдумав все, я пришел к выводу, что в данный момент будет лучше, если Ром исчезнет из поля зрения Мода. Чересчур настойчивые попытки убедить его, что он должен верить тебе, Ром, могут привести к совершенно неожиданным результатам. Я посеял бы неверие в себя самого. Ты скажешь, что это эгоизм. Может, так оно и есть. Но зачем ставить на карту все? Не лучше ли двигаться вперед постепенно? Когда я расскажу вам, как обстоит дело, вы, вероятнее всего, согласитесь со мной.
– Так говори же наконец, - нетерпеливо сказал Балич.
– Я говорил тебе, Ром, что ты заварил кашу. Однако должен тебя утешить: нет худа без добра.
– Так, значит, ты признаешь...
– обрадовался Балич.
– Мое лечение шоком помогло?
– Не спеши. Последствия этого шока совсем не такие, каких ты ожидал. Сдается мне, я сделал одно открытие: из нашего с Модом разговора совершенно определенно следует, что мир, в котором он - а вместе с ним и все мы - сейчас живет представляется ему миром нереальным.
– Нереальным?
– вопросительно протянул Балич.
– Это мир мнимый. Все, что Мюнх видит и слышит, не существует. Все это создано добрыми или злыми силами. Какими именно, он не знает. И именно это удручает его больше всего.
– Чепуха. В его поведении нет ничего, что давало бы основания выдвинуть такую странную гипотезу. Он знает, что живет на Земле в 2034 году. Учится пользоваться автоматами, разговаривает с нами, спрашивает, старается понять, говорит, что верит нам, или пытается отрицать то, что слышит от нас. В общем ведет себя нормально. Разумеется, по-своему, но нормально. Откуда такие предположения?