Восьмой Мир

Ким Лилия

Робот попытался заглянуть в глаза, к сложившему руки в замок, Восьмому.

— Помоги ей, — повторил он свою просьбу. — Ей нужен физический контакт.

— Это не просто, — вздохнул молодой человек.

— У тебя женщин, никогда, что ли не было? — попытался надавить на парня Пуся.

— А если она меня пометит? — резонно заметил Восьмой.

В душе он метался. Мира спасла ему жизнь, и он обязан отдать долг. Но таким ли способом? Он сомневался.

— А если она умрёт? — продолжил настаивать ПУ.

— От этого невозможно умереть.

— Много ты знаешь! У неё даже температура

поднялась. Это не нормально. Зачем рисковать, когда рядом есть ты?

— Что ты ко мне пристал! Я хрен его знаю, что именно нужно делать. Может у них всё иначе.

— Ой, что там может быть иначе? Всунул-высунул.

Восьмой вскинул голову.

— Вот сейчас — заткнись, — прошипел он.

В его голосе проскользнули угрожающие нотки.

— Я то, молчу, а она…

Из окна послышался очередной стон.

— Она там страдает, — закончил робот и насупился.

Молодой человек помолчал немного. Подумал с минуту. Потом взъерошил рукой свои тёмные волосы, поднялся и решительным шагом направился к дому.

Робот повздыхал, а потом принял решение удалиться на поиски каких-нибудь питательных ягод. Когда пара отдаётся зову природы, другим рядом не место. А то, что к утру этот хмурый ворчун, будет повязан с Мирой, Пуся не сомневался. Симпатия девушки в сторону молодого человека была слишком очевидна. И если Восьмой этого не увидел, то Пуся мигом считал. А если взять во внимание, что Мира полукровка, которой сейчас руководят инстинкты, то сомневаться в исходе этой ночи не приходится. Робот ещё раз вздохнул, жалея, что он не человек, и удалился.

Восьмой, тем временем, нагнулся, чтобы не стукнутся о притолку двери, и переступил порог. И тут же почувствовал, как по нему ударил яркий аромат сладких мандаринов с толикой корицы, ванили, и ещё чего-то неуловимого. Мира пахла как праздник, как сказка. Пахла чем-то родным и знакомым. Пахла домом, по которому он так соскучился. В груди растеклось тепло, по венам побежал огонь, а следом заныло в паху. Парень сглотнул.

Он медленно подошёл к кровати. Мира лежала, свернувшись в тугой комок. Восьмой невесомо дотронулся пальцами до её плеча, и она вздрогнула.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил он негромко.

Девушка перевернулась на спину и посмотрела парню прямо в глаза. На её лбу блестели бисеринки пота.

— А ты хочешь? — хрипло спросила она.

— Я тут единственный мужчина. Значит, только я могу решить твою проблему. Ты можешь мне доверять. Я не обижу. Только не представляю, что именно нужно сделать. Одним словом мне необходимы твои подсказки.

— Подсказки? — Мира криво улыбнулась, а затем похлопала рукой по краю кровати, — Садись.

Восьмой помедлил, но предложение принял, однако не успел он и глазом моргнуть, как девушка схватила его за шею и ловким движением опрокинула на спину. Волосы полукровки рассыпались, накрывая их словно шатром. Мира положила ладони на подкаченную грудь и прижала парня к кровати. Тот, в который раз поразился силе этих рук. Ему вдруг вспомнилось, как она, вот этими самыми руками, тащила его по бурому песку планеты. Он поднял голову и заглянул в глубину сверкающих глаз. Там было не только его отражение, но и голод, который Мира пыталась контролировать. Он перевёл взгляд на

её пухлые губы и приметил удлинённые клыки. Восьмой представил, как девушка прокусывает ему кожу, ставя свою метку, и закрыл глаза. Будь что будет.

Пару секунд Мира не двигалась, а затем наклонилась, и его буквально придавило волной желания. Своего желания. Он, было, попытался взять инициативу на себя, но девушка перехватила его за запястья. От ощущения изгибов её упругого тела, закружило голову, и Восьмой сглотнул, а потом почувствовал лёгкое дыхание в районе своих ключиц. Мира втянула носом воздух, словно пробуя его на вкус.

«Сейчас пометит», — подумал он.

И вдруг ему стало совершенно безразлично на свои прежние переживания. Он и сам хотел этого. Хотел стать частью единого целого. Иметь особую связь с такой, как Мира, было не стыдно. Не стыдно носить на себе её метку. Не стыдно считать своей парой. Он бы хотел стать для неё важным. Тем, кого не хочется потерять. Он её терять не собирается. Нашёл, и никому не отдаст. Пусть ставит метку. Он согласен.

— Давай!

Восьмой повернул голову, открывая доступ к шее. Но Мира вдруг отстранилась.

— Посмотри на меня.

Он распахнул глаза. Карие, напротив синих.

— Запомни раз и навсегда, — произнесла девушка чётко, — Лайны ставят метки только по любви. Взаимной любви.

Восьмой молчал, не зная, что сказать. Его отвергли? Он пошевелился.

— Почему ты считаешь, что у меня к тебе не может быть чувств?

— А они есть?

— Определённо.

— Ты так думаешь, потому что получил дозу моих феромонов, и завтра будешь об этом жалеть. А я не хочу видеть в твоих глазах неприязнь. Не переживай за меня, я справлюсь. Принеси лучше холодной воды из ручья, а потом уходи.

— Но…

Восьмой попытался подобрать слова.

— Я не против того, чтобы стать твоей парой, — сказал он. — Думаю, что мы с тобой, рано или поздно, пришли бы к этому.

Мира легла обратно на подушку и отвернулась к стене.

— Это всего лишь наваждение, — сказала она.

Восьмой прислушался к себе. Наваждение ли? Он поправил сбившуюся на животе футболку. Сладкая истома всё ещё бежала по его венам.

— Этого не должно было случиться, — проговорила Мира глухо, и добавила, — Я с семнадцати лет сижу на блокаторах и совсем разучилась контролировать своё тело. Но не переживай, я смогу стать для тебя безопасной и мы забудем об этом.

Когда Восьмой вышел на свежий воздух, он думал о том, сможет ли забыть, как ему было хорошо минутой назад. Таких ощущений он никогда не испытывал, а ведь у них, по большому счёту, ни чего и не случилось. Даже поцелуя не было. И тепреь он об этом жалел.

«Каковы её губы на вкус? Такие же мягкие, какими они кажутся? И что бы я почувствовал, если бы она меня укусила?» — думал он.

Остаток дня молодой человек потратил на то, что бы отвлечь себя хоть чем-нибудь. Захватив инструменты, он сколотил неподалёку от домика лавку и столик. И всё это под ворчание расстроенного робота. Тот отчасти был доволен тем, что Мира не выбрала себе в пару того, кого он считал грубияном, однако, когда Восьмой смастерил вполне уютное место, где можно было перекусить под открытым небом, Пуся смягчился.