Воспарить к небесам
Шрифт:
И вот наконец, спустя сорок семь лет, наследница Кэлвея ни в чем не нуждалась.
При этой мысли мое внимание привлекло движение за окнами «Дома красоты Мод». Джози и Алисса замолчали, все взгляды устремились туда.
Мы увидели женщину с длинными густыми каштановыми волосами, стянутыми одной из тех широких шерстяных повязок, защищавших уши от холода. Кроме того, на ней был объемный жилет поверх привлекательной водолазки, отличные джинсы, которые прекрасно на ней сидели, подчеркивая зад, и потрясающая пара сапог на высоких каблуках.
Она
— Ты больше не знаешь меня, Курт!
В этот момент в поле зрения появился красавец шериф, которого я видела на заседании городского совета (друг Микки, с которым я еще не была знакома). Он остановился, положил руки на обтянутые джинсами бедра, в профиль он выглядел чрезвычайно раздраженным, и сказал что-то глубокий шепотом, чего нельзя было расслышать.
— Поцелуй меня в зад! — крикнула она, повернулась, и ее пышные, красивые каштановые волосы взметнулись в разные стороны.
Курт не двинулся с места, просто стоял, уперев руки в бока, стиснув челюсть, и смотрел ей вслед, затем развернулся и пошел в другую сторону.
Алисса мгновенно повернула голову к нам.
— Ты что-нибудь знаешь об этом? — спросила она Джози.
— Нет, — ответила Джози.
Алисса посмотрела на меня.
— А ты?
— Нет, — ответила я.
Она снова перевела взгляд на окна.
— Мы должны все выяснить.
— Ага, — одновременно сказали мы с Джози.
Мы посмотрели друг на друга, Алисса посмотрела на меня, и мы все расхохотались.
В этот момент я знала, что права.
Наследница Кэлвея наконец-то получила все, что ей было нужно.
*****
Микки вышел из ванной, я сидела на кровати и завинчивала колпачок на тюбике с увлажняющим кремом.
Я перевела взгляд на него и улыбнулась.
Мои дети в доме. Его дети в доме. И Микки, его пижамные штаны, его грудь и все остальное вместе со мной в моей спальне.
Какое счастье.
— Эй, — окликнула я его. — Сегодня все прошло хорошо.
Так оно и было. Мне не о чем было беспокоиться. Дети вели себя так же, как тогда, когда зависали на моей кухне, поедая выпечку или когда слонялись по кухне Микки, готовя ужин.
Его глаза обратились ко мне, и я увидела, что его взгляд рассеян, но он ответил:
— Да.
Именно тогда я заметила, что выйдя из ванной, он сделал шаг в комнату и больше не двигался.
— Все в порядке? — спросила я.
Его голова слегка дернулась, и он сосредоточился на мне.
— Да, — повторил он.
Изучив его, я была вынуждена настоять:
— Уверен?
— Да, — пробормотал он, огибая кровать и подходя к своей стороне.
Я пошевелила бедрами, вытаскивая из-под себя одеяло. Повернулась и потянула его на себя, Микки откинул его и скользнул внутрь.
Я повернулась к нему лицом.
Он повернулся ко мне и приподнялся на локте.
— Килл
Я согласилась, потому что так было всегда, когда мы находились у него дома, но его невозмутимый вид вызывал у меня беспокойство.
— Хорошо, милый, — прошептала я.
Он упал на спину, затем повернулся, чтобы дотянуться до светильника.
Свет погас.
Он лег на спину, а я уставилась на него.
Затем я заставила себя дотянуться до своего светильника. Я выключила его и тоже легла на спину.
Я уставилась в потолок.
Кровать была большой, и впервые за все время, когда мы оба лежали в ней, между нами были целые мили.
Микки даже не потянулся ко мне.
Что же все-таки происходит?
Прежде чем я успела спросить, он задвигался. Он притянул меня к себе, переплетая наши руки и ноги, и я подавила вздох облегчения.
— Ты получила какую-нибудь весточку от родителей? — спросил он.
Я моргнула, глядя в темноте на его шею.
К чему это?
— Ну… — нерешительно начала я. — И да, и нет. Они послали кое-что через своих адвокатов, но это просто их способ. Они всегда так делают. В этом нет никакого смысла. Они злятся на меня за то, что я не отвечаю на их звонки, но это было несколько месяцев назад. Они еще немного подуются и смиряться. Хотя, — сказала я с улыбкой, — как это бывает с ними в моей жизни, ужасно признавать, хотя это и правда, но мне нравится эта передышка.
— Да, — ответил он так, словно не совсем мне поверил.
— Микки, все будет хорошо, — заверила я его. — Они успокоятся, а потом приедут, потому что так и должно быть — проводить время с дочерью и внуками. Ты с ними встретишься. Они будут искренне осуждать тебя. Я скажу, что ты Майкл Патрик Донован из семьи Донован из Магдалены, которая владеет компанией «Мэн Фреш Марин», и они перестанут от всего сердца осуждать тебя и начнут просто осуждать. Потом отец попытается отговорить Киллиана от его мечты стать пилотом истребителя и получить должность у Кэлвея, от чего ты полезешь на стену. В конце концов ты будешь умолять меня выкинуть что-нибудь такое, что даст нам еще шесть месяцев покоя.
Я просто шутила.
Но он не смеялся.
Он лишь повторил:
— Да.
Это беспокоило меня одновременно с упоминанием того, что Киллиан хотел стать пилотом истребителя, и что в первый день рождественских каникул Микки собирался свозить детей в Финикс. И это время неминуемо надвигалось.
Он не просил меня поехать с ними, может, потому, что знал, я не могу этого сделать, учитывая, что со мной были дети. Но мы бы расстались на неделю. Мы говорили о том, что по их возвращении надо будет запланировать какое-нибудь совместное празднование Рождества, но так ни о чем и не договорились.