Воспевая рассвет
Шрифт:
Но прежде чем он успел вновь взглянуть на кристалл, Брина сжала его в кулаке и быстро спрятала обратно в кожаный мешочек.
– И все же нам надо спешить, – напомнил Вульф, для которого эти ритуальные действа казались лишь пустой тратой времени.
Глиндор взял в руку посох и двинулся в путь, его длинные черные одежды развевались за плечами, словно крылья. Вульф последовал за ним, удивляясь, как легка походка этого пожилого человека. Они углубились в чащу леса, и когда поляна совсем скрылась из виду, сакс снова спросил:
– Так почему же этот Вортимер опасен? Не оглядываясь, старик отвечал:
– Молодые
Сначала Вульф не придал значения ворчанию старика, но потом фраза о готовящейся стычке между саксами заставила его насторожиться. Скрывая свое любопытство, он бесстрастным голосом спросил:
– Что за саксонский король прибегнул к помощи Вортимера и его войска?
Глиндор усмехнулся себе в усы. Этот мальчишка стал что-то очень быстро соображать. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы осознать, какую опасность представляет собой междоусобная вражда, раздирающая его племя? Тут надо соображать так же быстро и четко, как в ночь перед Винвидской битвой.
– Я не знаю, как его настоящее имя. Он сам называет себя Госхок, стервятник.
Презрительная улыбка заиграла на губах Вульфа. Судя по этому прозвищу, этот сакс был язычником. Отправляясь на войну, саксы-язычники часто брали себе боевые имена хищных зверей или птиц, чтобы сила и храбрость этих животных переходила к ним. Госхок – неплохой выбор. Стервятник – птица, способная вступить в бой с горным орлом, превосходящим ее размерами и силой.
Глиндору также были известны эти языческие саксонские традиции. Он не разделял этих взглядов, но считал полезным знать обряды и верования всех здешних племен. В молчании они шагали по густому лесу, где дубы и ясени росли так плотно, что их ветви сплетались в вышине в единую крону. Лучи солнца почти не проникали сквозь густую листву, и испаряющаяся влага туманным полумраком клубилась в подлеске.
Уверенно двигаясь по таинственным лесным тропинкам, Глиндор вскоре вывел их к поляне, на которой возвышался полукругом ряд огромных камней, напоминающих зубы какого-то чудовища. Миновав эту поляну, они вышли на пологий склон холма.
Вульф догнал Глиндора и, поравнявшись с ним, спросил:
– А зачем же твой принц сделал это? – и указал в сторону черного столба дыма, поднимавшегося из долины.
– Многие старики кимри не одобряли поступков Вортимера. Оуэн был из тех, кто открыто говорил ему об этом. Оуэн был спокойным, уравновешенным человеком, не лишенным здравого смысла. С его мнением считались, его уважали. Боюсь, его Ферму в Долине Вортимер сровнял с землей, а самого Оуэна положил в эту землю, чтобы другим было неповадно с ним спорить. – Последние слова старик произнес свистящим гневным шепотом.
Фрич, не любивший открытых пространств, остался в тени одного из дубов у кромки леса, глядя вслед двум высоким фигурам, пересекающим поле. Наконец
Едкий черный дым разъедал глаза Вульфа. Он подобрал мотыгу, чудом уцелевшую в пламени, и побрел к кромке поля, где спаленные колосья тихо шептались на ветру. Вонзив мотыгу в рыхлую землю, он начал копать.
Глиндор тихо подошел к нему и стал помогать разгребать землю обгоревшей лопатой без черенка. Они копали молча и ожесточенно, но работа продвигалась медленно. Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, когда тела убитых были наконец преданы земле.
Вульф оперся на мотыгу и вытер рукавом вспотевший лоб. Потом он осенил могилу крестным знамением и, склонив голову, прошептал короткую молитву. Глиндор наблюдал за его действиями с мрачной улыбкой.
– Я никогда не понимал, почему христиане так боятся смерти, – проворчал он, – это лишь точка в круге жизни, дверь в иные сферы. – Эта вера не раз помогала ему преодолеть отчаяние и боль потери близких людей.
Вульф повернул голову и, прищурившись, взглянул на старика. Минуту назад этот человек своими стонами сотрясал камни на могиле погибших друзей. А сейчас он уже критикует христиан.
Что это – очередная смена настроений, психологическая уловка?
Его горе казалось таким искренним, но кто знает, что там в уме у этого странного старика? Не желая слушать упреки в адрес христиан, Вульф спросил:
– А к какой религии принадлежишь ты? Глиндор улыбнулся в усы, вновь отметив, как остры ум и язык саксонского мальчишки.
– Оуэн и его семья были христианами, как и ты. Они наверняка слышали твою молитву. Благодарю тебя от их имени. – Легкий ветерок колыхал длинные седые волосы старика, разгоняя последние клубы едкого дыма.
– Хорошо, что мы не взяли Брину сюда. Она бы не смогла выдержать этого.
Упоминание о девушке оторвало Вульфа от его мыслей.
– Какую опасность представляет Вортимер для Оуэна я, к сожалению, уже понял сполна. Но ты говорил, что он опасен для Брины. Почему?
– Он опасен для нее, как и для бедняги Оуэна, – черные глаза старика налились гневом, – по другой причине. А эта причина – ее красота. Ему нужна она.
Золотистые брови поднялись в изумлении. Принц кимри предложил старику то же, что и он сам, и тоже получил отказ. Но почему же? Вульф был озадачен.
– Вортимер тоже хотел жениться на ней?
– Даже если бы он заявил мне об этом, я не позволил бы Брине совершить подобный выбор. – Глиндор взглянул на молодого этлинга и усмехнулся. – Он только хотел ее, как ты.