Воспитание бабочек
Шрифт:
Потом эти двое забрали с полки в ванной одну из зубных щеток Авроры, на которой был изображен Винни-Пух, а также несколько светлых волос с ее розовой расчески. Наконец они попросили разрешения сделать Серене мазок из ротовой полости какой-то длинной ватной палочкой. Серена разрешила и старательно держала рот широко открытым, позволяя собрать со слизистой оболочки ее щек весь органический материал, необходимый для потенциального сравнения ДНК.
Все дело, включая дежурные фразы, заняло не больше двадцати минут. Затем двое незнакомцев откланялись, прихватив ватную палочку
Это произошло ровно через неделю после пожара в пансионе.
Во время процедуры никто не пояснил, зачем ее проводят. Все было зафиксировано в судебных документах, поэтому никто даже не упомянул, что эти люди явились, поскольку шестилетняя девочка предположительно сгорела заживо.
Никто не выразил Серене соболезнований, не счел нужным успокоить, сгладить необходимость подвергнуться еще и этой процедуре.
В сущности, сбор биоматериала был всего лишь формальностью — одной из многих, которые ей с тех пор предстояло выполнить, частью процесса, который автоматически запускается после чьей-то насильственной смерти. И Серена быстро научилась не принимать близко к сердцу холодность и недостаток сочувствия, которые обычно этому процессу сопутствовали.
Но ей в голову не приходило, что однажды кто-то покажет ей зуб ее дочери, почерневший от сажи, чтобы доказать, что в конечном счете этот бюрократический процесс был не просто так.
Опять же, никто даже не рассматривал возможность, что Аврора еще существует на этом свете.
Расшатался ли зуб сам или его вырвало из десны силой яростного огня? Никто никогда не ответит на этот вопрос, но для Серены он был насущным. Ведь между одним и другим немалая разница. Во втором случае, пока Аврора сгорала заживо, к ее страданиям добавилось еще и это.
Серена не могла оставаться наедине с этой навязчивой мыслью. После посещения площадки с обломками шале она попросила Гассера подвезти ее до внедорожника, все еще припаркованного у леса, где ее чуть не убили. Она села на водительское сиденье, хотя у нее болел бок и ей было тяжело поднять руки, чтобы взяться за руль.
Было только одно место, куда она могла и хотела поехать.
Адоне открыл ей дверь. Он изменился. На нем не было ни пальто, ни даже шерстяной шапки. Он был одет во фланелевую рубашку в красную клетку с закатанными до локтей рукавами и бежевые вельветовые брюки. В такой одежде переплетчик выглядел почти другим человеком.
— Как ты? — спросил он, проведя рукой по растрепанным волосам.
— Уже лучше, — ответила Серена, гадая, может ли он прочесть в ее глазах, как необходимо ей было его увидеть. — Аврора мертва, — добавила она.
Впервые произнести эту фразу вслух оказалось не так больно, как она полагала. Серена поняла, что всегда знала правду. В противном случае сейчас ее снова охватило бы отчаяние. Однако эта правда уже давно пустила корни в глубине ее души.
И теперь Серена была готова.
Слово «пропала» можно было отделить от имени ее дочери. И все наконец обрело смысл. Даже открытое окно в мансарде шале вновь стало просто жестокой и смешной
Адоне промолчал. Как всегда, повернулся и зашагал в хижину. И как обычно, Серена последовала за ним.
В мастерской потерянных книг стоял невыводимый запах растительного клея. В воздухе, наполненном бумажной пылью, порхал мотылек. На мгновение Серена позавидовала ему — такой бездумный, такой беспечный! Но затем вспомнила, что она — совсем другое насекомое.
Дождевой червь, который размножился с помощью партеногенеза, дав жизнь идентичной себе маленькой девочке с копной светлых кудряшек.
Тем временем переплетчик подошел к верстаку, где стояла инкрустированная деревянная шкатулка с неповторимой коллекцией закладок. Серена с радостью часами разбирала бы эти артефакты из жизни совершенно незнакомых людей только затем, чтобы узнать отрывок из их истории и таким образом забыть о своей собственной.
Но рядом со шкатулкой лежало кое-что еще — листок бумаги, который Адоне протянул ей.
— Думаю, тебе лучше это забрать.
Серена узнала письмо, которое оставила на столе в своих апартаментах перед тем, как отправиться в лес, и поскорее сунула его в карман, собираясь от него избавиться.
— Наверное, ты посчитал меня дурой, — сказала она, полагая, что переплетчик его прочел.
— В нем ошибка, — ответил Адоне.
Это ее удивило. О чем он и почему это важно?
— Мы с сестрой больше не разговариваем друг с другом, но ты написала, что она не хочет, чтобы я виделся с племянницей, — сказал переплетчик.
Серена вспомнила свой постскриптум к письму.
— У моей сестры свои взгляды и убеждения, и она ко мне очень сурова, — признал он.
Серена вспомнила, каким непреклонным был взгляд блондинки с короткими волосами в ту субботу, когда она, Серена, помешала службе пятидесятников, разыскивая командира Гассера.
— Но это было мое решение, — пояснил Адоне. — Это я не хочу, чтобы племянница обо мне знала.
Кассирша в универмаге говорила обратное, и Серена готова была провалиться сквозь землю от стыда, что поверила сплетням. Но сейчас речь шла о другом, и ее единственный друг, похоже, пытался ей что-то сказать.
— Почему ты не хочешь, чтобы твоя племянница знала, что у нее есть дядя?
— Ты не знаешь всей истории.
Серене вспомнились слова Гассера. Когда она с вызовом спросила начальника полиции, сколько пожаров устроил Адоне, чтобы заслужить бесконечную кару, тот ответил, что дело не только в поджогах.
Но об остальном вам лучше спросить его самого…
— Я никогда не хотел причинять никому вреда, — повторил Стерли. — В тот день я уже установил свои устройства среди деревьев, — добавил он, восстанавливая в памяти какой-то случай из прошлого. — Обычно я смотрел, как разгорается пламя, с безопасного расстояния. Я всегда старался задержаться как можно дольше, чтобы полюбоваться игрой зверя. Помню, в тот день я пробыл там довольно долго. И, уже собираясь уходить, увидел перед собой этого человека.