Воспитание без проблем и нервотрепки
Шрифт:
– Не беги – упадешь! Зачем камни собирал? Смотри, руки теперь грязные! Ну, что ты кричишь?
Но ведь нормальный ребенок и должен бегать, в меру падать, собирать камни, щепки и прочую, с нашей точки зрения, дребедень! А где еще и покричать, как не на детской площадке – не в квартире же вы согласитесь слушать такие вопли индейца?
Поэтому ясно, что все подобные высказывания бессмысленны. К тому же они недоброжелательны по форме – вы заметили, что в предложениях нет ласковых обращений? Они вредны и по содержанию: в них нет конкретной полезной информации,
Поэтому самое лучшее, что вы можете делать на детской площадке, – радоваться, что у вас такой замечательный ребенок, помогать ему во всех его начинаниях (кроме опасных для жизни), а также петь или сочинять стихи – в общем, жить в свое удовольствие, а не превращаться в брюзгу.
Чтобы применить перечисленное на практике, понадобится слушать себя как бы со стороны и в то же время контролировать свой внутренний настрой. Но эти усилия компенсируются с лихвой той благодатью, которая воцаряется в душе, когда вы ПРИВЫКАЕТЕ БЫТЬ ДОБРЫМ.
И удивительное дело: вы обретаете как бы большую степень свободы! Вы просто больше не раздражаетесь, не гневаетесь и не обижаетесь, потому что научились понимать и прощать. Иначе говоря, по-настоящему любить своих близких и создавать для своих детей самое главное – атмосферу доброты и понимания.
Предвижу возражения: к какой же жизни вы готовите своих тепличных детей? Разве справятся они с проблемами нашего сурового времени, если не закалять их невзгодами сызмальства?
Отвечу просто: а вы присмотритесь, что происходит в теплице. В благодатных условиях вырастает и крепнет прекрасная рассада. Растению с такими корнями потом не страшны ни пересадка, ни засуха. А ради этого стоит «поработать над собой».
И напротив – саженцам, которым с начала жизни пришлось тяжело бороться за существование, трудно вырасти прекрасными деревьями. Травмы раннего возраста могут серьезно подорвать их жизнеспособность.
А потому пусть дети с младенчества привыкают к тому, что жизнь должна быть радостной и счастливой, и учатся делать ее именно такой.
А чтобы мы могли научить их этому, пусть всегда побеждает самое хорошее, что есть в нашей душе.
Я чувствовала себя предательницей. Кажется, сделала все правильно, педагогически выдержанно, а покоя в душе не было.
А дело вот в чем.
Мы с сыном, которому вот-вот будет пять, гостим у бабушки. Этим утром он, как всегда, играл в тихом зеленом дворе бабушкиной пятиэтажки. А потом пришла соседка и пожаловалась бабушке, что внучек ругается нехорошими словами на весь двор.
Что бы вы сделали на моем месте? Да, я, конечно, тут же поговорила с сыном, растолковала, что он виноват, даже если просто повторял незнакомые слова за приятелем, и должен обязательно извиниться перед старушками, сидящими на лавочке, ведь он вольно или невольно их оскорбил своим
Я видела, как моему парню труден этот шаг, но, тем не менее, он сделал все как надо.
А я снова и снова мысленно прокручивала события этого утра и вдруг поняла, что меня мучает: ДРУЗЬЯ ТАК НЕ ПОСТУПАЮТ!
Так может поступить начальник, посторонний воспитатель, но не друг! Настоящий друг пойдет с тобой, разделит с тобой твою вину и твое наказание. А я осталась «посторонним воспитателем»…
Умею ли я дружить со своим собственным ребенком? Какой он видит меня, когда так доверчиво поднимает на меня свои светлые глазки?
Тогда я, кажется, едва ли не в первый раз задала себе этот вопрос. До этого все казалось простым и ясным: я – родитель, моя обязанность – воспитывать, то есть наставлять, критиковать, наказывать и поощрять ребенка. Он – несмышленыш, «пустой сосуд», который я должна наполнить полезными знаниями, навыками и умениями, а для этого нужны строгость, требовательность и последовательность…
Но почему-то было удивительно неуютно в этом прокрустовом ложе официальной педагогики того времени. (Да что там – и совсем недавно я прочла в одной из центральных газет совет быть построже с шестимесячным (!) ребенком, не спешить на каждый его крик, чтобы он… не управлял вами!)
Помню, как долго я пыталась разобраться в своих чувствах. Что и, главное, НА ЧТО надо менять? Что меня не устраивает в моих отношениях с сыном?
Ответ пугал своей честностью: фальшь, формализм, выдуманное «надо» вместо искреннего и естественного «хочется»…
Я заметила показную бодрость своего голоса, когда обращаюсь к ребенку при людях. Уловила «командирские» жесткие нотки, когда хочу быстрее заставить его действовать по-моему. Вспомнила, каким чужим и раздраженным становится мой голос, какой злой и твердой бывает рука, когда тяну его с улицы домой, устав после рабочего дня…
А ведь ближе меня у него нет НИКОГО!
Сердце сжалось, когда я представила себя на его месте. С тех пор это стало главным мерилом в моих отношениях с детьми – ставить себя на место ребенка и стараться быть для него тем, кто нужен ему больше всего, – настоящим старшим другом.
– Нет, Алеша, и не проси. Денег сейчас совсем нет. Я вот на продукты заняла… Ну что ж, еще старой ракеткой поиграешь… Нет, я сказала!
Как большинство работающих женщин, моя сотрудница воспитывала сына в основном по телефону.
Весь наш коллектив знал: Алешка у Люды – парень самостоятельный, добросовестный, учится без троек. А сейчас еще настольным теннисом увлекся. Люда давно хотела, чтобы он спортом занялся.
Вот Люда положила трубку и грустно оглядела всех нас:
– Новую ракетку просит. Говорит, очень нужно, если серьезно заниматься. Но цена…
…К вечеру мы опять собрались в кабинете, и Люда с удовольствием показывала нам новую сумку:
– Правда, хорошая? Мне давно такую хотелось. Сколько можно со старой ходить, она уже и потерлась. В долг взяла, до зарплаты…