Воспитание идеальной жены
Шрифт:
Сидеть без дела Тери не умела. Блокнот, как назло, спрятан в спальне, и она не хотела возиться там, чтобы не разбудить Игната. На плите томился бульон с куриной грудкой, в укутанной кастрюле прела овсянка. Тери даже насушила сухариков из белого хлеба. А потом ей захотелось испечь печенье.
Идея была странной сама по себе. Игнат научил ее делать заливной пирог и шарлотку, но больше с выпечкой они не связывались. А тут вдруг – печенье… К чему бы это? Да и рецепт Тери знала один-единственный. Она помнила его
– Безумству храбрых поем мы песню, - проворчала Тери, вытаскивая из холодильника пачку творога и яйцо, а из морозильника – пачку масла. – Не добежим, так хоть согреемся.
Бармалей потянулся, спрыгнул на пол и ушел гулять.
– Предатель, - упрекнула его Тери. – Теперь и поговорить не с кем.
Натирая замерзшее масло на терке, она подбадривала себя песенкой.
– Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет как нет… - мурлыкала она.
Эту песню она слышала в далеком детстве. У бабушки был патефон, и на нем она часто крутила старые пластинки.
– Чайка смело пролетела над седой волной… - старательно выводила Тери, смешивая натертое масло с творогом.
Туда же всыпала два стакана муки и чайную ложку соды. Тесто получилось смешное – рассыпчатое, мелкими комочками. Тери разбила яйцо и принялась вымешивать, а спустя десять минут с удивлением рассматривала «колобок», который у нее получился.
– Чудеса… - пробормотала она и отправила «колобок» в холодильник.
По рецепту тесто следовало охладить.
Тери вымыла миску, приготовила сахар и скалку, заранее включила духовку, застелила противень пергаментной бумагой.
– У-у-удивительный вопрос… па-а-ачему я водовоз…
Она сходила в спальню, проверила, как Игнат. Тот все еще спал, и, судя по ровному дыханию, спал глубоко и спокойно.
Пожалуй, самое трудное в рецепте – это лепить «гусиные лапки». Сначала Тери раскатывала тесто в тонкий пласт, как на пельмени, потом стаканом вырезала кружочки, обмакивала их одной стороной в сахар, складывала пополам, снова обмакивала и снова складывала, сахаром внутрь. Четвертинку круга она тоже обмакивала в сахар и укладывала печенье на противень, сахаром вверх. И так много-много раз подряд.
Отправив первую партию в духовку, Тери сладко потянулась. Пока все получалось, и если удастся не спалить печенюшки…
Не спалила! Вытащила вовремя, когда они вдоволь подрумянились, и сахар превратился в глазурь.
– Мишку жалко… Ой, как мишку жалко… - разговаривала сама с собой довольная Тери, перекладывая печенье на тарелку.
– Чего это тебе мишку жалко? – услышала она недовольный голос Игната за спиной.
– Ой! Вот зачем подкрадываться, а?! – охнула она от неожиданности и легонько шлепнула Игната полотенцем. – Ты зачем встал? Как ты?
– Я первый задал
– Ну… говорят же, медведь в лесу сдох. У меня печенье не сгорело – вот он и сдох. Мишку жалко, - пояснила Тери. – Так как ты себя чувствуешь?
– Замечательно я себя чувствовал. Пока не проснулся от упоительных запахов. Женщина, ты издеваешься? Мне есть ничего нельзя, а ты печенье затеяла!
Тери не поняла, шутит он или всерьез рассердился, но тут же расстроилась.
– О, ну я, как всегда, да? – сникла она. – Если не в одном накосячу, так в другом, для равновесия. Прости, я сейчас…
Она взяла тарелку с печеньем, чтобы выкинуть его в мусорное ведро.
– Ты с ума сошла! – Игнат еле успел выхватить печенье у нее из рук. – Я ж пошутил, глупая! Мне нельзя, тебе можно. Лучше расскажи, что это за рецепт? Я такого не знаю.
– Это бабушкин, - Тери улыбнулась. Игнат в своем репертуаре, значит, ему действительно полегчало. – Творожное печенье «Гусиные лапки». Получилось впервые, честное слово.
– Если все не съешь, я попробую. Завтра. Нет, послезавтра. А сейчас будь добра, сделай мне крепкий чай.
Пока Игнат ходил умываться, Тери собрала ему нехитрый завтрак: чай и сухарики.
– Еще есть каша, - сообщила она ему, - но давай попозже. Если от чая плохо не станет.
– Не станет, - заверил ее Игнат. – Давай сюда кашу. Тери, не спорь, у меня уже все прошло.
Не мама же она ему, в самом деле? Взрослый мужчина, пусть сам решает, что ему есть. Тери положила на тарелку теплую кашу и снова занялась печеньем. Игнат поел и ушел лежать. О звонках на материк Тери больше не вспоминала. Не так уж она и безнадежна? Сегодня прекрасно справилась со всем и без Игната.
Остаток дня прошел в заботах о больном, хоть Игнат и не требовал никакой заботы. Она сама готовила ему то пюре, то печеные яблоки. Или просто сидела рядом, рассказывала о своих книжных историях – по его просьбе. Игнат удивительно быстро пошел на поправку, жаловался только на слабость.
– Надеюсь, ты передумала? – спросил он перед сном. – Больше не хочешь уехать? Сегодня у тебя все получалось.
– Передумала, - призналась Тери, - но раньше, когда ты заболел.
– Почему тогда?
– Не скажу… - смутилась она. – Ты будешь смеяться.
– Тери-и-и… - протянул он, щекоча ее за ухом.
– Может быть, потом…
– Ладно, как хочешь.
Игнат прижал ее к себе, засыпая, а посреди ночи Тери снова проснулась, словно почувствовав, что его нет рядом. В голове тут же мелькнуло: «Снова началось!» Она прислушалась – в доме тихо. Тогда Тери встала и отправилась искать Игната.
Она обнаружила его на кухне, у холодильника. Игнат с урчанием уплетал копченую колбасу, откусывая прямо от палки.