Воспитание мальчиков
Шрифт:
Что-то у Дольки проклюнулось, но не до конца. Она не любила двойственных ситуаций. Свой или чужой, терпеть или нападать — третьих вариантов не существует. А тут малолетняя хулиганка запрыгивает на диваны и не проявляет никакого почтения. Долли рычит, лает и сама не понимает, почему не решается навести окончательный порядок — загнать пришелицу в угол и не выпускать. Так обычно Долька поступала с собаками наших друзей: привели, ладно, но пусть сидит в углу и не рыпается, я сторожу.
Владимир Петрович и Денис пришли с огромным свертком. Стали его разворачивать. На
— Это вам, Наталья Владимировна! Мы ведь чехлы шьем для автомобильных сидений. Отличная ткань, возьмите. От чистого сердца!
«Зачем мне столько? — хотелось воскликнуть. — Тут метров двадцать».
Но вслух я только горячо поблагодарила.
Ткань до сих пор лежит у нас на даче и никак не находит применения. А связь с Джериными хозяевами прервалась. Мы поменяли квартиру, переехали ближе к центру, во время переезда потерялась телефонная книжка. Обидно. После смерти Долли мне более всего хотелось взять щенка от Джери.
Долька умерла, когда мы были в Нью-Йорке. Позвонил Никита, сказал, что у Дольки был заворот желудка, сделали срочную операцию, но через сутки моя собака умерла.
Я сидела на стуле и безутешно рыдала. Я много раз говорила друзьям, у которых погибали питомцы, что, заводя собаку или кошку, нужно твердо знать — они живут меньше нас. Но эти слова — слабое утешение, подготовиться к смерти любимца невозможно.
Муж тоже переживал, ему не сиделось на месте, ходил вокруг меня, периодически останавливаясь.
— Ну, успокойся! Перестань плакать, — уговаривал Женя. — Вернемся в Москву и обязательно заведем собаку.
Когда это еще будет! Через три года, не раньше. Я мотала головой и продолжала плакать. Женя пускался снова нарезать круги.
Затормозил:
— Хорошо! Я согласен! Мы заведем, как ты хотела, двух собак.
Не помогает. Я еще не выплакалась. Женя снова ходит, не знает, как меня утешить. Приблизился, обнял, прижал мою голову к своему животу:
— Наталья! Хватит рыдать! Три собаки — это уж слишком!
Сегодня у нас две собаки. Немецкая овчарка Веста и золотистый ретривер Стеша. Обе умницы и красавицы, рассказывать о них я могу бесконечно, но надо и честь знать, собачья тема затянулась.
Нет-нет да и завожу с мужем разговор: мол, хорошо бы нам котика на дачу. Женя справедливо замечает, что собаки наши котов не переносят. А если маленького-маленького им подсунуть? Не загрызут поди, материнское чувство проклюнется, сами и воспитают. И вообще коты — это прекрасная защита от мышей. Когда мыши появятся, отвечает Женя, тогда и поговорим.
Мне нравится эта мужская логика! Чтобы иметь долгожданную кошку, надо сначала развести в доме мышей!
СДЕЛАЙ СЕБЯ САМ
Когда дети достигают подросткового возраста и даже раньше — к двенадцати их годам, родительские внимание и надзор ослабевают. Ребенок меньше болеет, самостоятельно ходит в школу и делает домашние задания, не пристает с вопросами и предпочитает проводить время с друзьями, а не с мамой и папой. У папы пик карьеры, мама тоже наверстывает упущенное.
Между тем в становлении человека это, пожалуй, самое ответственное время. На ребенка вдруг обрушивается осознание собственной ущербности, несоответствия идеалам. Он не такой, каким хотел бы видеть себя. Ребенок в этом возрасте утыкан комплексами как портняжная подушечка иголками, и они больно колются.
Конечно, у девочки может прорваться отчаянное: я некрасивая, у меня прыщи! Мама погладит по головке и, сдерживая улыбку, заверит в обратном, скажет, что купит новый лосьон от прыщей.
Мальчик может выплеснуть наболевшее: я трус, я всего боюсь! Папа, опять-таки сдерживая улыбку, заговорит о том, что как раз трусы считают себя отчаянными смельчаками, а ты, сынок, нормальный.
И эти вырвавшиеся признания — только вершина айсберга, который ребенку предстоит растопить самостоятельно. Или не растопить, всю оставшуюся жизнь прятать свои недостатки (истинные или мнимые — в данном случае значения не имеет) от окружающих.
Мои сыновья не исключение, по косвенным признакам я могла видеть, что их терзают демоны, но считала этих демонов естественной составляющей взросления. Никогда не копалась в их дневниках. Никита и Митя периодически пытались вести дневники, но долго не выдерживали, забрасывали. А ведь бумаге можно доверить то, что не доверишь ни другу, ни тем более родителям. При отъезде из Мексики требовалось уничтожить — сжечь — кучу бумаг, там оказались и дневники детей. Не устояла, прочла. Милые мои мальчики, какие глупости вас беспокоят! Как быстро вы превращаетесь в юношей. Скорректировала свое поведение, чаще заводила разговоры на темы, как бы случайно возникшие…
Я не имею права на предметный рассказ. О собственных комплексах человек только сам может поведать. Подростковые комплексы — это интимное из интимного. Как тело человека имеет участки, которые прячут от посторонних глаз, так и в душе есть неприкосновенное. Хотя что нового мы можем обнаружить на человеческом теле и какие такие страшные тайны хранит детская душа? Ничего сверхъестественного.
Чтобы не ранить сыновей, но донести свою мысль, я поведаю, как сама преодолевала комплексы и страхи.
В девять лет я едва не утонула на Холодном ставке, куда мы приехали с соседями. В Донбассе пруды называют ставком. Плескалась у берега, плавать не умела, отошла чуть в сторону и провалилась в воронку. Меня подхватило, завертело и куда-то понесло. Почему-то увидела себя со стороны. Скорее всего, паникующее воображение образы выдавало. Я похожа на дельфина или акулу — вытянутая, руки прижаты к телу, — несусь в глубине с огромной скоростью. Самое ужасное — нестерпимое желание вздохнуть и вода, попадающая в дыхательное горло. Мрак, темнота. Меня вытащил соседский мальчик, нёс из ставка на руках. Секундное прозрение, открыла глаза — вижу маму, которая мчится навстречу. На маме юбка, а блузки нет, только лифчик и верх комбинации. Короткая мысль — мама в таком виде при чужих? И снова мрак.