ВОСПИТАНИЕ РИТЫ
Шрифт:
ФРЭНК. Нет — никогда — прошу вас статься. Смотрите сюда — вот я уже трезв, как стёклышко!
Делает глубокий вдох и старается взять себя в руки.
Как стёклышко! Поехали…
Обнимает Риту и усаживает на свой крутящийся стул около письменного стола.
Вы не можете уйти вот так. Нам надо поговорить о вашем сочинении про Блейка. Что это вы такое придумали, Рита?
РИТА. А что, что-нибудь не так?
ФРЭНК. Да вот, к примеру, пассаж, посвящённый стихотворению «Цветок», где
РИТА. Но это же так и есть!
ФРЭНК. Неужели?
РИТА. Ну. конечно, ведь если интерпретировать его с этой точки зрения, смысл окажется много шире, чем считалось до сих пор.
ФРЭНК. Шире? Да для чего, собственно, он должен оказаться «шире»? Это всего-навсего прелестное и вполне бесхитростное стихотворение о цветке, причём, цветке, увиденном глазами ребёнка.
РИТА(пожимая плечами). В каком-то смысле, да. Но разве оно не похоже на то стихотворение про розу, и разве его содержание не становится значительно глубже, если рассмотреть его на разных уровнях…
ФРЭНК. Послушайте, Рита, «Цветок» — это прелестное бесхитростное стихотворение…
РИТА. Ну да, Фрэнк, это вы уже говорили, но и Триш, и я, и некоторые другие люди тоже, с которыми мы вчера вечером обсуждали поэзию Блейка, пришли к заключению, что в ней, помимо того, что лежит на поверхности, всегда есть ещё что-то…
ФРЭНК. Ну, говорите, что же ещё там есть, очень даже интересно…
РИТА(старательно формулируя свою мысль). Есть ещё и некий скрытый смысл. Я хочу сказать, что если бы это было просто стихотворение о цветке, и ничего больше, то вряд ли оно представляло такой уж интерес, как вы считаете?
ФРЭНК. Понятно. Значит, вы полагаете, что вы его как бы переводите в ранг высокой поэзии, давая ему именно такую интерпретацию?
РИТА(слегка вызывающе). Так, собственно, какие ошибки вы обнаружили в моём сочинении, Фрэнк?
ФРЭНК. Дело не в ошибках, Рита. Просто оно мне не понравилось, вот и всё.
РИТА. Вы проявляете субъективность, Фрэнк.
ФРЭНК(с иронией). Боюсь, что вы правы.
Медленно последит к стулу, стоящему слева от письменного стола, и тяжело опускается на него.
РИТА. А если бы я написала такое на экзамене, что бы вы мне поставили?
ФРЭНК. Поставил бы высший балл.
РИТА. Ну так какого чёрта вам от меня ещё надо?
ФРЭНК(пожимая плечами). Я просто пытаюсь объяснить вам, что на сегодняшний день это вполне приемлемые. расхожие суждения о Блейке, но в них нет ничего от вас, Рита.
РИТА. А может быть. Фрэнк, это от вас в них ничего нет?
ФРЭНК(помолчав). Да. вполне может быть, что и так.
РИТА. Когда я пришла к вам, Фрэнк, вы не навязывали мне никаких готовых суждений,
ФРЭНК(мягко). Конечно, Рита, я и сейчас по-прежнему вполне высоко ценю ваши собственные мысли, но то, что вы здесь написали, — не есть ваши мысли, Рита, поймите…
РИТА. Но вы же говорили, что я не должна высказывать собственную точку зрения. Вы требовали от меня объективности и ссылок на общепризнанные авторитеты. Ну так вот, я и ссылаюсь, чего вам ещё надо? Я разговаривала с разными людьми, я прочитала кучу книг и, сопоставив всё услышанное и прочитанное, пришла к такому выводу.
ФРЭНК смотрит на неё.
ФРЭНК(после паузы). Да, конечно, наверное, вы правы,
РИТА(срывающимся голосом). Подождите, Фрэнк, ну разве я должна на сто процентов придерживаться ваших взглядов на того же Блейка, разве я не имею права на собственную точку зрения?
ФРЭНК. Ну конечно же, имеете.
РИТА. Так что же тогда означает всё, что вы тут наговорили?
ФРЭНК. Только одно — не теряйте голову.
РИТА вскакивает со своего стула и направляется к Фрэнку.
РИТА(рассерженно). Это как прикажете понимать — не теряйте голову? Я вполне отвечаю и за свои слова, и за свои поступки. Это что же — теперь, когда я чему-то научилась, когда я могу читать настоящие книги, не прибегая каждые пять минут к вам за разъяснениями, вы заявляете мне, чтобы я не теряла голову?
Мечется по комнате.
ФРЭНК. Но это только потому, что я думаю о вашем же благе, Рита, и хочу, чтобы вы думали о нём тоже…
РИТА. Не надо…
Подходит вплотную к Фрэнку.
П а у з а.
И я — я тоже думаю о вашем благе, Фрэнк… Но сейчас вы должны — вы должны на какое-то время предоставить меня самой себе. Я больше не та дура. Фрэнк, какой пришла сюда когда-то — и не надо всё время водить меня за ручку… Я уже могу что-то сделать сама… И я не потеряю головы, Фрэнк, я знаю, что делаю. Но только — прошу вас — не надо обращаться со мной, как раньше, как вы привыкли. Я многому научилась, Фрэнк, — и я уже не перепутаю Сомерсета Моэма с Гарольдом Роббинсом. А вы по-прежнему продолжаете думать, будто я и сейчас без ума от «Рубиновых джунглей».
Походит к вращающемуся стулу и садится.
Просто… Вы ведь поняли, Фрэнк, о чем я говорю?
ФРЭНК. Да, моя дорогая, вполне.
РИТА. Простите меня.
ФРЭНК. Вовсе не за что.
П о м о л ч а в.
Между прочим, я прочитал эти ваши «Рубиновые джунгли». Знаете, превосходный роман!
РИТА(смеясь). Да ну вас, Фрэнк. Роман, конечно, по-своему интересный, но вряд ли его можно назвать превосходным.