Воспитание свободной личности в тоталитарную эпоху. Педагогика нового времени
Шрифт:
В ситуации кризиса, выживания, войны вертикальная модель управления намного эффективнее, хотя и безжалостнее корпоративной, то есть партнерской. Как пишет классик современного менеджмента Питер Друкер, «когда корабль тонет, капитан не собирает собрание, капитан отдает приказы».
В ситуации культурно-экономического соперничества в мирное время жесткая вертикаль власти беспомощна, так как не обеспечивает культурной среды для зарождения, поддержки, внедрения и распространения инноваций. Далеко не случайно наша европейская цивилизация опирается на греческое культурное наследие, созданное нацией, разбросанной в силу своего геополитического положения по множеству островов, где
Точно так же не случайно и то, что очагом культурного возрождения и культурных инноваций стала средневековая Венеция, а маленькая Португалия подарила миру столько глобальных географических открытий, сколько ни одна крупнейшая держава того же периода.
«Маленькие» определяют новые направления собственного развития путем свободной конкуренции и поощрения многообразия. «Большие» и, казалось бы, сильные полагаются на мудрость и экспертные оценки своих правителей, часто упуская при этом очевидные возможности и перспективы.
Китай, например, строивший морские суда вместимостью более двух тысяч человек задолго до открытия Колумбом Америки, так и не стал морской сверхдержавой после того, как император, увлекавшийся флотом, умер, а столица династии была перенесена вглубь континента. Всего лишь через 10–15 лет после смерти Петра I наша национальная гордость – петровский военно-морской флот – бездарно гнил на причалах Адмиралтейства, не востребованный новыми правителями России.
Как ни странно, никакого выбора «раз и навсегда» между двумя диаметрально противоположными моделями менеджмента делать не надо! Проблема состоит не в выборе, а в конструировании такой модели государственного устройства, которая позволила бы соединить преимущества креативного децентрализованного развития и объединяющего единоначалия.
Такие модели уже существуют: это классическая федеративная модель Германии и США, инновационная мегамодель Евросоюза. Это и российская федеративная модель, закрепленная в Конституции, но перекроенная законодательными актами нижестоящего уровня в административную модель государственного управления, так называемую вертикаль власти.
Главное преимущество реального федеративного управления состоит в том, что факторы конкурентного соперничества и многообразия опыта в субъектах Федерации (появление точек роста, культивирование инновационной среды) сочетаются с возможностями обмена опытом и тиражирования лучших инноваций при ресурсной поддержке федерального центра. Вот почему на государственном уровне России так нужны эффективные системы управления знаниями!
К сожалению, как нация мы пока не в состоянии создать ничего подобного, поскольку у подавляющего большинства населения преобладают вертикальные системы персональной ориентации в социуме. Общность людей, в чье общественное сознание исторически заложена единственная модель социальной самоорганизации, автоматически восстанавливает ту программу управления, которую имеет в своем опыте. Здесь нет никакого «креста», никакой фатальной предопределенности, никакого «загадочного» архетипа. В этом «заслуга» авторитарного государства, постоянно воссоздающего предпочтительный для него народ.
Нужно ли нам меняться? Надо ли перестраиваться из «государства-учреждения» в «государство-партнерство»? Надо ли менять всю систему социальной ориентации российской нации, понимая, какими угрозами и катаклизмами чревата ломка привычного всем «софта»?
Внутри России найти правильные ответы мы не сумеем. Ответ следует искать в пространстве мирового стратегического соперничества – сравнивая себя с другими
Глобальные угрозы и вызовы. К чему готовиться?
Как считает Жан-Франсуа Ришар, вице-президент Всемирного банка и автор вызвавшей многочисленные экспертные споры книги «На переломе. Двадцать глобальных проблем – двадцать лет на их решение», основные тенденции мирового развития в самом ближайшем будущем будут определяться двумя мощными факторами: демографическим взрывом и новой мировой экономикой.
Демографический взрыв – феномен, не прибавляющий оптимизма трезво мыслящему человеку. Всего лишь одна цитата: «…через несколько быстротечных десятилетий ресурсов и жизненного пространства планеты будет куда меньше для 8 млрд человек, чем было для 5 млрд человек в 1990 г.» [56] .
56
Ришар Ж.-Ф. На переломе. – М.: Ладомир, 2006.
Другая мощная сила, по Ришару, способная кардинально трансформировать привычные уклады, – новая мировая экономика. Ставшая реальностью вследствие соединения технической и экономической революций, она, помимо прочего, предполагает принципиально новые способы ведения дел, новые представления о продукции и услугах, создание ранее невозможных союзов и партнерств, ускорение и жесткую оптимизацию производственных процессов и других.
Если демографический взрыв по определению не сулит ничего хорошего – он сопряжен с нехваткой пищи, воды, энергии, инфекционными заболеваниями, массовой миграцией, бедностью и т. п., – то новая мировая экономика – фактор двойственного свойства. С одной стороны, человечество приобретает небывалые до сих пор возможности, такие как новые виды продукции и рынки, новые способы ведения дел и т. п. С другой – человечество рискует не суметь приспособиться к этим новым условиям, что неизбежно приведет к растущему экономическому неравенству, постоянной «болтанке» на мировых рынках, а также отставанию государственных систем образования и сложности адаптации людей к новым правилам игры.
Все это (тяготы обоих факторов и возможности новой мировой экономики) создает условия для кризиса мировой усложненности.
Какой вывод делает Ришар?
«И странам, и отраслям, и компаниям, и организациям, и отдельным личностям в равной мере придется считаться с новыми правилами игры, которые все четче и четче будут влиять на конечный результат – успех или неудачу… Поскольку все игроки подстраиваются под эти новые правила, следует ожидать массы стрессов – того тягостного, что происходит с необходимостью менять привычки и учиться новым финтам и уловкам под нажимом извне, даже если вам казалось, будто вы работаете отлично».
Чувствуете, чем весь этот сценарий опасен для нас, россиян? То, что для западноевропейца «всего лишь» усложнение ранее известных правил жизни, для нас – кардинальная перенастройка национальной ментальности. Мы должны не просто очень быстро изменить привычную систему социально-экономической ориентации (уйти от вертикальных координат мышления как единственно верных), но и немедленно включиться в мировую гонку по правилам, диктуемым новой мировой экономикой. «Отстал – погиб» (главный закон спецназа) становится общим местом в глобальной конкуренции.