Воспитанник орков. Книга вторая
Шрифт:
Оба бандита встали во весь рост и, обнажив длинные ножи, надвинулись на юношу.
Данут слегка насторожился. Двое с ножами, против одного с мечом, шансов не имели. Что-то здесь не так. Краешком глаза не увидел даже, а уловил смутную тень слева и, только когда услышал предсмертный всхрап, осознал, что в руке у него обнаженный клинок, с которого стекает кровь, а на полу лежит третий грабитель, которого он поначалу не заметил.
Оба бандита остановились, как вкопанные.
— Э, парень, да ты чего? — вытаращился бородатый. — Мы ж пошутить решили.
Похоже, до грабителей вдруг дошло, что при налете их и самих могут убить, а это им не понравилось.
— Ты бы
— Ножи на пол, — сказал парень, указывая кончиком клинка место, куда складывать оружие. Подождав, пока грабители не выполнят приказ, отдал новый: — Михрю своего быстренько схватили, потащили на улицу. Вздумаете бежать, бегите. Только — не обижайтесь...
На улице Данута ждал его маленький отряд. Выяснив, что они только спугнули мародеров, но никого не схватили, отмахнулся — ну, спугнули, так уже хорошо. Передав им и убитого, и арестантов, приказал им отправляться в сторону ратуши, отыскать там кого-нибудь из чиновников и сдать «груз». Хоть и был приказ Первого бургомистра казнить мародеров на месте преступления, но парень этого сделать и сам бы не смог, и другим не сумел бы приказать. Да что там — захоти кто-нибудь из его бойцов привести приказ в исполнение, не позволил бы. Одно дело — убить человека в бою, совсем другое — пленного. Нет уж, пусть бургомистры сами разбираются. Захотят образцово—показательную казнь — пусть казнят, нет, их дело.
Все утро на берег выбрасывало тела погибших матросов, докеров, прибивало обгоревшие обломки и ошметки судов. Когда окончательно рассвело, солнце, равнодушное к человеческим бедам, рассеяло лучами дымку, еще тянувшуюся от не сгоревших остовов судов, осветив новую напасть.
В бухту входили корабли. Огромные! Даже те, кто всю жизнь бороздил моря, никогда не видели ничего подобного.
Самые большие дома в Тангейне были высотой в четыре этажа. А здесь, на плаву держался монстр, высотой не меньше восьми. Опытные люди прикинули, что длиной такое страшилище не меньше четырехсот футов, а шириной — около ста. По сравнению с ним любой тангейский корабль выглядел (ну, теперь уже в прошедшем времени), лодкой. Если с чем и можно было сравнить такой корабль, то только с комодом. Плавучий комод, только в тысячу раз больше!
— Это же сколько у него людей на борту? — мрачно прикинул Гилберт, что вместе с Данутом рассматривал чужие суда. — Тысячи три, не меньше.
— А может все пять, — сказал Данут.
— Пусть пять... Сколько здесь этих посудин? Раз, два ... восемь. Итого — сорок пять тысяч.
— Добавим еще тех, кто на «флейтах», — предложил юноша.
— Ага, — кивнул Гилберт. — Если добавить хотя бы пять тысяч, то их пятьдесят. А у нас?
«Летучий отряд» Гилберта был отправлен на усиление надвратных портовых башен как только Первый бургомистр узнал о приближении кораблей. Если понадобится — его можно перебросить на другой участок. Пока же, пусть защитники чувствуют себя увереннее рядом с опытными бойцами. И, как—то уже само— собой получилось, что участком начал командовать Гилберт. Прежний командир — старшина суконщиков и советник (в том смысле, что был членом Городского совета), сам с удовольствием передоверил руководство более опытному человеку.
— Вот, не нравятся мне эти страшилища, — сказал Гилберт, до боли во взгляде всматриваясь в плавучие «комоды». — Сам—то, как считаешь, для чего они годятся?
Данут, хотя и вырос на берегу моря, мало что мог сказать. Ну, кочи поморские
— Осадка высокая,— пожал Данут плечами. И впрямь, ватерлиния была значительно выше, чем ей положено. — Значит, груз легкий?
— Как бы это не оссуарии, — вздохнул Гилберт.
— Оссуарии? — наморщил лоб Данут. Слово он слышал, но что означает, не помнил.
— Ну, сейчас поймем — они или нет.
Громоздкие корабли норгов подошли едва ли не к береговой линии. Четыре шло впереди, еще четыре держались сзади. Еще чуть-чуть, и передние суда сядут на мель. А они, вместо того, чтобы остановиться, так и перли вперед. На стенах Тангейна, где стояли, в основном, моряки и рыбаки, раздались изумленные возгласы. Вот, первый «комод» остановился, сев-таки на мель, следом за ним второй, третий, четвертый... Но тут стало ясно, почему!
На всех четырех кораблях, почти одновременно, откинулась передняя часть, превращаясь в гигантские сходни, а из их внутренностей на сушу пошли ... скелеты. Их было так много, что если кто-то и попытался считать, скоро сбился со счета.
А Данут вспомнил, что оссуариями называют хранилища для живых мертвецов. Ну, или для скелетов, что повинуются волшебным звукам монотонного марша, исполняемого на флейте.
В восемь гигинтских кораблей можно набить невесть какое количество мертвецов. Им и места много не нужно, не нуждаются скелеты и в запасах пищи, и поить не нужно. Пожалуй, в каждый «комод» можно поместить до десяти тысяч. Итого, восемьдесят тысяч скелетов. Хреново.
Скелеты, тем временем, выходили и выходили, заполняя собой все водное пространство между кораблями и берегом. Соблюдать полную синхронность и четкость им мешали набегавшие волны, утаскивавшие за собой то одного, то другого мертвеца, роняли их под ноги идущих, но это не останавливало наступавших.
— Э, погляди—ка, куда прут! — радостно заорал кто—то, показывая рукой на что—то, едва заметное со стены.
Присмотревшись, Данут улыбнулся: часть мертвяков угодило в «обратку» — приливную волну, уходящую обратно в море. Опытный человек обратил бы внимание на бурлящий канал белой воды, отчетливо заметный среди бирюзы. Но мертвые глазницы не то не смогли это рассмотреть, не то просто не захотели. И теперь часть передовой колонны уносит в море! Мертвая плоть не догадывается, что сейчас надо плыть параллельно берегу, чтобы потом вернуться обратно. И возвращаться не або как, а под углом. Ну, куда уж там! Они умерли, им все равно, пойдут ли они в атаку, или их кости растворит соленая вода! Уносит, сволочей в Вотрон. Эх, если бы весь флот норгов смыло обратно, а так, каких-то два десятка! Но холодный бард, руководивший этим колонной, слегка изменил мелодию, и скелеты принялись дружно огибать опасное место. Ну, что бы тебе, заразе, немного помешкать, Вотрон унес бы всю сотню! Впрочем, даже двадцать — это лучше, чем ничего.
Но мертвое воинство потерь не замечало. На место выпавшего из строя костяка вставал другой, третий и, наконец, мертвая рать вышла на сушу и устремилась прямо к стенам.
Нет, давно умершие бойцы, поднятые джаддоками из тысяч безымянных могил, не собирались идти на каменные стены, биться о них лбами или делать из костяков ступени для лестницы. Раздались звуки флейты — более пронзительные, чем раньше, словно в мотив марша вмешалось щебетание крупной птицы — не то поморника, не то еще филина. Сбоку, убыстряя темп, появились шеренги, державшие в мертвых руках штурмовые лестницы.