Воспителлы
Шрифт:
Конечно, теперь не осталось ни одной живой души, которая знает или знала когда-то, к чему же в конце концов пришел Леймонт Стайлс. Или к чему он приходит сейчас.
Может, в эту минуту Леймонт Стайлс шагает по улице некоего фантастического города на некой отдаленной планете, подумал Дин.
И если это действительно так и если он когда-нибудь снова вернется в родные места, кого привезет он с собой на этот раз?
Вернувшись домой в последний раз — а он и приезжал-то всего однажды, — он привез Воспителл, и это было
Дин отвернулся от окна и опять пошел к письменному столу, сел, пододвинул к себе бумаги. Но работа не шла на ум. Такое случалось с ним нередко. Стоит только подумать о прежних временах, когда было много друзей и много интересных дел, как погружаешься в воспоминания настолько, что больше уже не можешь сосредоточиться.
Он услышал в холле знакомую поступь и отодвинул бумаги в сторону. По шаркающей походке он узнал Стаффи — видно, тот решил зайти, чтобы скоротать время.
Дин с удивлением отметил, что в глубине души он нетерпеливо ожидает предстоящую встречу. Кое-кому это могло показаться необычным, хотя на самом деле здесь не было ничего особенно странного. Немного оставалось таких, как Стаффи, тех, с кем Дин мог поговорить по душам.
Со стариками происходят чудеса, думал он. Годы ослабляют или рвут узы прежних дней. Старики умирают или уходят со сцены или их одолевают немощи. Или же старики замыкаются в себе, в своем внутреннем мире, где ищут покоя, которого больше не могут найти во внешнем мире.
Стаффи прошлепал к двери, остановился и, прислонившись к косяку, вытер грязной рукой обвислые желтоватые усы.
— Что это с тренером? — спросил он. — Выскочил отсюда как ошпаренный.
— У него нет спортивной команды, — сказал Дин. — Или он только говорит, что нет.
— Каждый сезон одно и то же, — заметил Стаффи. — Спектакль, да и только.
— На этот раз, может быть, и вправду нет. Кинг и Мартин отказались выйти на поле.
Волоча ноги, Стаффи сделал еще несколько шагов и уселся в кресло.
— Это все Воспителлы, — заявил он. — Их работа.
Дин подался вперед.
— Что ты такое говоришь?!
— Я наблюдал за ними долгие годы. На всех ребятах, которых они воспитывали или которые ходили в их дошкольную группу, лежит какая-то печать. Что-то они делают с ребятами.
— Вот еще выдумки! — сказал Дин.
— И вовсе не выдумки, — Стаффи упрямо стоял на своем. — Ты же знаешь, я без предрассудков. Только потому, что они, Воспителлы, с какой-то другой планеты… Да, скажи, ты узнал, с какой планеты они прилетели?
Дин покачал головой.
— Леймонт что-то там говорил. Может, он и рассказывал, но я никогда не слышал.
— Они какие-то необыкновенные, — сказал Стаффи, медленно поглаживая усы. У него был такой вид, будто он обдумывал каждое слово. — Но я никогда не ставил им этого в упрек. В конце концов, не только они на Земле чужаки. То есть, в Милвилле, конечно, только они, но ведь в разных
Дин кивнул, соглашаясь с ним, но едва ли сознавая, с чем же именно он согласен. Однако он ничего не сказал — это было бесполезно. Стоит только Стаффи затеять разговор, его уже не остановишь.
— Они кажутся порядочными, — сказал Стаффи. — Не злоупотребляют ничьим доверием. Когда Леймонт уехал и оставил их здесь, они сами устроились и никогда никого не просят за них вступиться. Все эти годы они жили как порядочные — вот и все, что можно о них сказать.
— Но по-твоему, они все же что-то дали ребятам? — спросил Дин.
— Они изменили ребят. Разве ты не заметил?
Дин покачал головой.
— Вот уж не замечал. Я знаю этих ребят много лет. Я знал и их родителей. Как же, по-твоему, они изменились?
— Они слишком быстро развиваются, — сказал Стаффи.
— Конкретнее, — отрезал Дин. — Кто их развивает, что значит «слишком быстро»?
— Да эти Воспителлы уж очень развивают детей. В том-то и беда. Здесь у нас школа второй ступени, а ребята совсем как взрослые.
Откуда-то снизу донеслось унылое жужжанье автощетки.
Стаффи вскочил на ноги.
— Это подметалка. Держу пари, она опять застряла в дверях.
Он повернулся к выходу и бодрой трусцой рванулся вперед, волоча ногу.
— У, дурацкая машина. — рявкнул он, хлопнув дверью.
Дин опять пододвинул к себе бумаги и взял карандаш. Уже поздно, нужно кончать работу.
Но он не видел бумаг. Вместо этого со стола на него смотрели маленькие лица, их было много, большеглазые, серьезные, со взглядом, к которому трудно подобрать определение.
Ему был знаком этот взгляд — так из детских лиц проглядывает зрелость.
Они слишком быстро развиваются!
— Нет, — сказал Дин сам себе. — Нет, этого не может быть!
Однако очевидным подтверждением этому была высокая успеваемость, необычно большое число стипендиатов, пренебрежение к спорту. И кроме того, отношение к жизни в целом. И отсутствие преступности среди подростков долгие годы милвиллцы гордились тем, что преступность у них сходит на нет. Дину пришло на память, что несколько лет назад его просили написать об этом статью в журнал, посвященный вопросам воспитания.
Покопавшись в памяти, он вспомнил, что же такое он написал в той статье, — о том, как родители должны осознать, что ребенок не последняя спица в колеснице, а полноправный член семьи, а роли, которую играла в Милвилле церковь; о том, что в школах нужно делать особый акцент на социальные науки.
— Разве я был не прав? — спросил он сам себя. — Разве это не так, разве тут что-то другое или кто-то другой?
Он попытался сосредоточиться на работе, но не мог. Он бы выбит из колеи. Перед его глазами так и стояли улыбающиеся лица. Они вглядывались в него.