Воспламенение
Шрифт:
— В поезде слишком душно, — говорю я.
Это безобидная фраза, но я вижу, как глаза Хеймитча сужаются в понимании.
— Я знаю, что тебе нужно. — Он проходит мимо меня и, покачиваясь, направляется к двери. Когда он побеждает, и дверь открывается, шквал снега ударяет в нас. Хеймитч падает прямо на землю.
Наша спутница из Капитолия подбегает, чтобы помочь, но Хеймитч добродушно отмахивается и, шатаясь, начинает уходить:
— Просто захотелось глотнуть свежего воздуха. Всего на минуту.
— Простите, он пьян, — говорю я извиняющимся голосом. — Я займусь им.
Я спрыгиваю с поезда
— Что?
Я рассказываю ему все: о президентском визите, о Гейле, о том, как все мы умрем, если я потерплю неудачу.
Его лицо становится старше и трезвее в свете красных фар.
— Значит, ты не можешь потерпеть неудачу.
— Если бы ты помог пройти мне через эту поездку…
— Нет, Китнисс, это не только поездка.
— Что ты имеешь в виду?
— После того, как закончится Тур, через несколько месяцев нам снова придется ехать на Игры, вы с Питом теперь будете наставниками трибутов Дистрикта-12, каждый год. И каждый год они будут перебирать по косточкам ваш роман, выяснять детали вашей личной жизни, и ты никогда не сможешь это изменить, не сможешь просто счастливо жить с тем парнем.
Полное осознание того, о чем он говорит, поражает меня. У меня никогда не будет возможности жить с Гейлом, даже если я захочу. Мне никогда не позволят жить одной. Я всегда буду должна любить Пита. Капитолий настоит на этом. У меня, возможно, будет несколько лет, потому что мне все-таки всего шестнадцать, в течение которых я смогу пожить с мамой и Прим. А потом… потом…
— Ты понимаешь, что я имею в виду? — давит Хеймитч на меня.
Я киваю. Я понимаю, что он имеет в виду: для меня есть лишь одно возможное будущее, если я хочу видеть тех, кого я люблю, живыми. Я должна выйти замуж за Пита.
Глава 4
В поезд мы возвращались в полной тишине. В тамбуре перед моим купе Хеймитч ободряюще похлопывает меня по плечу и говорит:
— Ты могла сделать все еще хуже, ты же знаешь.
Он направляется к своему купе вместе с его винным запахом.
В своей комнате я скидываю промокшие тапочки, халат и пижаму. В шкафу есть еще, но я просто заползаю в постель прямо в нижнем белье. Я смотрю в темноту, думая о своем разговоре с Хеймитчем. Все, что он сказал об ожиданиях Капитолия, о моем будущем с Питом, было правдой. Даже его последний комментарий. Конечно, я могла сделать все еще хуже, чем в ситуации с Питом. Но дело-то не в этом, ведь так? Одно из немногих, что мы в Дистрикте-12 вольны делать сами, это женится на том, на ком мы хотим, если вообще хотим. И теперь я лишена даже этой возможности. Интересно, настоит ли президент Сноу, чтобы у нас были дети? Если они будут, им тоже предстоит участвовать в Жатве каждый год. И будет ли что-то значить, что это дети ни одного, а целых двух Победителей Игр? Дети Победителей и раньше попадали на ринг. Это всегда вызывает множество волнений и споров, но решения обычно были не в пользу семьи Победителя. Гейл убежден, что Капитолий делает это специально, чтобы внести в Игры больше драматизма. Учитывая, сколько проблем я создала, могу быть абсолютно
Я думаю о Хеймитче, неженатом, без семьи, отгораживающемся от реального мира при помощи выпивки. Он мог бы выбрать любую женщину в Дистрикте. А он выбрал одиночество. Не одиночество… Это звучит слишком мрачно. Скорее, одиночное заключение. Случилось ли это потому, что, будучи на арене, он понял, что не готов так рисковать? Я очень хорошо это поняла, когда в день Жатвы назвали имя Прим, и я увидела, как она идет на сцену, словно на эшафот: к смерти. Но как сестра, я смогла занять ее место, что было бы невозможно, будь я ее матерью.
Я отчаянно пытаюсь найти в своих мыслях выход. Я не могу позволить президенту Сноу приговорить меня к этому. Даже если это означало бы самоубийство. Но сначала, тем не менее, я попыталась бы сбежать. Что бы они сделали, если бы я просто исчезла? Пропала бы в лесу и никогда не выходила бы оттуда? Смогла бы я взять с собой всех, кого я люблю, начать новую жизнь глубоко в лесу? Это было бы очень сложно… Но не невозможно.
Я качаю головой, чтобы очистить ее. Не самое подходящее время строить такие планы спасения. Я должна сосредоточиться на Туре Победителей. Судьбы слишком многих людей зависят от моего хорошего впечатления.
Рассвет приходит раньше сна, приводя с собой Эффи, стучащую в мою дверь. Я надеваю первую попавшуюся одежду из верхнего ящика и буквально тащу себя к вагону-ресторану. Я не понимаю, зачем вставать так рано, если мы весь день будем ехать, но оказывается, что вчерашнее приведение меня в порядок было лишь для того, чтобы доехать до вокзала. Сегодня команда будет работать надо мной по-настоящему.
— Зачем? На улице слишком холодно, чтобы показывать что-либо, — ворчу я.
— Не в Одиннадцатом Дистрикте, — говорит Эффи.
Дистрикт-11. Наша первая остановка. Мне бы хотелось начать с любого другого Дистрикта, а не с дома Руты. Но Тур Победителей так не работает. Обычно он начинается с Дистрикта-12, идет по уменьшающейся до Первого и заканчивается посещением Капитолия. Дистрикт-победитель остается напоследок. В Двенадцатом празднуют меньше всего: обычно это просто ужин для Победителя и его выступление на площади, где никто не выглядит веселым и старается уйти оттуда, как можно скорее, так что, даже хорошо, что у нас все быстро заканчивается. В этом году, впервые с того момента, как победил Хеймитч, заключительная остановка будет в Двенадцатом, и Капитолий устроит нам настоящее торжество.
Я стараюсь наслаждаться пищей, как и советовала мне Хейзелл. Кухонный персонал, определенно, изо всех сил старается мне понравиться. Среди других деликатесов стоит мое любимое блюдо — тушеное филе барашка с черносливом. Таким образом, ем я много, еда безупречна, но я не могу сказать, что наслаждаюсь ей. К тому же я не довольна тем, что не видно никого, кроме меня и Эффи.
— И где все остальные? — спрашиваю я.
— О, понятия не имею, где Хеймитч, — говорит Эффи. Ну, я и не ожидала встретить тут Хеймитча, потому что он, вероятно, только добрался до кровати. — Цинна работает с целым вагоном твоей одежды. У него, кажется, более сотни нарядов для тебя. Твои вечерние платья невероятно изящны. А команда Пита, думаю, еще спит.