Воспоминания фаворитки [Исповедь фаворитки]
Шрифт:
Наконец, 10 июня королева, три принцессы, принц Леопольдо и мы с сэром Уильямом взошли на борт «Громоносного», и он отплыл в Ливорно в сопровождении «Принцессы Шарлотты», «Александра» и неаполитанского пакетбота. Плавание было великолепно, и со славным ветром мы подошли к Ливорно 14-го, то есть в день, когда Бонапарт выиграл сражение под Маренго.
До 16-го нам не удавалось сойти на берег, так как ветер посвежел и море стало слишком бурным.
Только 16-го в девять утра мы смогли сесть в шлюпку лорда Нельсона и причалить у лестницы Финоккетти. Прибытие королевы собрало громадную толпу. Ступившую на сушу Каролину приветствовали генерал барон Фенцель, правитель Ливорно и, наконец, герцог Строцци, которому
Мы сели в ожидавшие нас экипажи и двинулись к кафедральному собору, где был отслужен «Те Deum» в честь благополучного прибытия неаполитанской королевы.
Входя во дворец, мы были встречены герцогиней д’Атри, специально прибывшей из Флоренции, чтобы принять королеву. Вечером мы отправились в театр, где наше появление вызвало неистовые рукоплескания.
Никто еще не знал о сражении, проигранном у стен Алессандрии.
XCII
Когда королева сошла на берег, ее первой заботой стало узнать, каковы вести о положении Итальянской армии. Тому было две причины: во-первых, победа или поражение Бонапарта могли повлиять на судьбу Королевства обеих Сицилий; во-вторых, от этого зависела безопасность ее поездки в Вену. К несчастью, тем, кого она об этом расспрашивала, было известно не больше, чем ей самой. Поэтому она отправила к австрийским генералам барона Розенгейма (одного из тех господ, что прибыли предложить ей свои услуги), дав ему в сопровождение двух курьеров, чтобы отряжать их к ней одного за другим по мере получения известий из армии.
Семнадцатого вечером от прибывшего из Флоренции г-на де Соммаривы стало известно, что французскими войсками командует сам Бонапарт (в чем до того не было полной уверенности), что армия его сильна и там есть кавалерийские части, что силы противников находятся между Алессандрией и Тортоной и уже готовы схватиться врукопашную. Господин де Соммарива убеждал королеву, что, как бы ни обернулось дело, в Ливорно она находится в полной безопасности. Впрочем, слишком бросалось в глаза, что, стараясь успокоить нас, он сам был как нельзя более далек от спокойствия.
Той же ночью он отправился обратно во Флоренцию.
На следующий день до нас донесся слух, будто французы разбиты наголову. Тому, во что хочешь уверовать, верится легко, и королева объявила нам всем эту добрую весть.
Однако в ночь с 18-го на 19-е к Нельсону явился английский офицер с письмом, посланным лордом Кейтом; тот уведомлял, что между французами и австрийцами уже заключен договор о перемирии: по его условиям австрийцы оставляют французам все свои укрепления, находящиеся во владениях Генуи.
Если начало письма английского командующего плохо согласовалось со вчерашними слухами о мнимом поражении французов, то в его конце говорилось такое, что еще более встревожило нас.
Лорд Кейт заканчивал свою депешу распоряжением Нельсону немедленно со всеми судами, находящимися под его командованием, поспешить в залив Специя, чтобы забрать из всех крепостей, особенно из форта Санта Мария, все артиллерийские орудия или, по меньшей мере, привести их в негодность, чтобы французы не смогли ими воспользоваться.
Эти новости крайне удручили нас. Было очевидно, что подобное соглашение не могли бы заключить иначе как после сражения, притом несомненно, что австрийцы в этом сражении разбиты.
Но особенно ошеломил нас полученный Нельсоном приказ все бросить и плыть в Специю; королева с полным основанием видела в Нельсоне свою единственную опору и полагала, что без него она погибнет.
Но милорд не позволил нам долго терзаться такими
Это решение на время успокоило наши тревоги, по крайней мере в том, что касалось безопасности королевы. Но вскоре прибыл барон Розенгейм (как упоминалось, он был отправлен в разведку). Он рассказал, что в Генуе ему удалось поговорить с австрийским генералом Гогенцоллерном и тот дал ему прочесть договор, заключенный между генералом Меласом и генералом Бертье; по его условиям между воюющими сторонами устанавливалось перемирие сроком на десять дней. За это время австрийцы должны были передать французам все укрепления, которыми они располагали в Генуе, Савоне, Кунео, Алессандрии, Тортоне, Мондови, цитадели Милана и Турина и крепость Урбино, сохранив в своих руках лишь Мантую, Феррару, Пескьеру, Верону и Анкону. Причиной этого порожденного отчаянием перемирия явилась битва, имевшая место 14-го при Маренго, что между Бормидой и Скривией. В начале этого сражения Меласу улыбнулась удача, но в конце он потерпел полный разгром.
Нетрудно понять, как удручили королевское семейство подобные известия. Особенно тяжкое потрясение перенесла королева: с ней случился нервный припадок, за ним последовало крайнее изнеможение, в свою очередь разрешившееся таким сильным жаром, что она даже бредила. Но все обернулось еще хуже, когда Нельсон, разделявший наше отчаяние, принес сэру Уильяму письмо, которое он не посмел показать ни мне, ни королеве, — то была депеша, только что полученная от лорда Кейта:
Я только что имел беседу с человеком, бежавшим от Бонапарта. Этот Бонапарт гласно заявляет, что, прежде чем заключить мир, ему остается покончить с последней сильной державой в Италии… Пусть королева отправляется в Вену, и так скоро, как только сможет. Если французский флот подойдет к острову хотя бы на день раньше нашего — Сицилии конец: ей не продержаться и дня.
Вести, содержавшиеся в письме, оказались столь неотложны, что было решено сообщить их королеве, несмотря на ее расстроенное здоровье. По этому поводу в ее комнате собрался род совета, чтобы каждый высказал свое мнение насчет того, как надлежит действовать в подобном случае. Перед лицом столь близкой опасности Каролине возвратились все ее силы и она хотела уехать немедленно, как советовал лорд Кейт; однако сэр Уильям и Нельсон, напротив, считали, что ей надо оставаться в Ливорно, где она имеет в своем распоряжении суда английской эскадры, а в путь отправиться не раньше, чем прибудет курьер из Вены и объяснит, как обстоят дела при дворе ее племянника. Когда к ним присоединился и князь Кастельчикала, их общее мнение одержало верх и было решено остаться.
И все же к концу июня, окончательно оправившись после своего недомогания, королева решила продолжить свой путь в Германию.
Нельсон уведомил лорда Кейта о своем намерении вернуться в Англию, и тот предоставил в его распоряжение один из кораблей флотилии; но, поскольку я пожелала поехать через Вену, чтобы не покидать королеву, Нельсон решил плыть туда же, чтобы не расставаться со мной.
Тогда королева послала наместнику Анконы письмо, чтобы узнать, не найдется ли у него в порту какого-нибудь судна, способного доставить ее во Фиуме, а оттуда в Венецию.