Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации
Шрифт:
Это стало для меня очередным уроком.
Поздно вечером, когда ужин заканчивался, мы все собирались вокруг Бхагавана. Гости к тому времени уходили, и он был весь наш. Мы чувствовали себя большой семьей, собравшейся вместе после дневных трудов. В эти недолгие часы Бхагаван спрашивал, как нам живется, непринужденно разговаривал с нами, смешил нас и давал указания на следующий день.
Со временем я понял, что работа с Бхагаваном на кухне была не просто приготовлением пищи, а формой духовного обучения. Первый урок в духовном обучении – это учиться и выучить назубок, что необходимо слушаться Гуру безоговорочно, не подвергая его слова сомнению и не пытаясь выносить никаких самостоятельных суждений. Больше всего Бхагаван был рад тому, что мы понимаем
Я научился мгновенному послушанию необычным способом. Одним утром, когда я резал овощи с Бхагаваном, он сказал: «Сундарам, возьми этот фонарь и собери манго, упавшие с дерева».
Я сказал: «Хорошо», но продолжил резать овощи.
Тогда Бхагаван позвал меня: «Сундарам! Сначала сделай то, что я сказал. Здесь всё исходит от меня. Вначале сделай это».
Я воспринял это и как совет, и как наставление. Я понял, что он не просто делает мне замечание. По тому, как он сформулировал свое замечание, я почувствовал, что он дает мне наставление начать практику вопрошания себя. Мои друзья тоже подумали, что Бхагаван имеет в виду именно это.
Наша готовность слушаться Бхагавана постоянно испытывалась суровыми проверками – например, его строжайшим требованием, чтобы пищу не выбрасывали. В старые добрые времена, когда он жил на горе, всю пищу, собранную за день, раздавали всем присутствующим, и она съедалась на месте. На следующий день не оставалось ничего, даже сырых продуктов. Это была жизнь бродяг, живущих милостыней, простая и чистая. Когда количество преданных возросло и мать Бхагавана переехала к своему сыну, она завела кухню, потому что хотела служить преданным. Так появился Раманашрам с кладовой, кухней и регулярным приготовлением пищи.
Сам Бхагаван был великолепным поваром и учил нас готовить правильно. Стряпня – самая неблагодарная работа, потому что хорошие повара обычно мало едят, и от их мастерства выигрывает кто угодно, кроме них самих. Возможно, именно поэтому Бхагаван избрал кухню «тренировочной площадкой» для некоторых наиболее преданных учеников.
Однажды Бхагаван пришел на кухню до рассвета и поставил на огонь суп, оставшийся со вчерашнего дня. Когда листья были вымыты и нарезаны, он сказал, чтобы я всыпал их в суп и мешал до тех пор, пока они не потеряют свой ярко-зеленый цвет. Я мешал долго, но листья не меняли цвет, а Бхагаван всё не возвращался в кухню. Не получив дальнейших указаний, я продолжал мешать суп. Увидев, что жидкость потихоньку выкипает, я забеспокоился, что на завтрак не останется самбара. Бхагаван пришел очень поздно, прямо перед завтраком.
«Как, ты все еще мешаешь?» – спросил он, лучезарно улыбаясь.
Он был явно рад, что я буквально выполнил его указание, и сказал, чтобы я продолжал помешивать. Самбар приготовился вовремя и вышел очень вкусным.
Каждое утро прямо перед завтраком Бхагаван входил в кухню. Котлы с кофе, иддли и самбаром были уже готовы, накрыты и сияли. Он поднимал крышку, заглядывал внутрь и говорил: «Это кофе. Это иддли. Это самбар». Все мы чувствовали, что он освящает пищу перед тем как раздать ее жителям и гостям ашрама.
Однажды утром вместо того, чтобы резать овощи, я собрался на гири-прадакшину, спросив Бхагавана, можно ли и мне пойти. Присутствовавшие при этом преданные делали Бхагавану знаки, чтобы он не разрешал мне идти, так как на кухне в этот день было много работы.
Бхагаван сказал: «Разве
Я сказал Бхагавану: «Вчера вечером я решил пойти с кем-нибудь. Вот и все».
Бхагаван ответил: «О, ты создал санкальпу. Санкальпы приводят к сансаре. Выполни санкальпу. Тебе не нужно резать овощи».
Я воспринял этот эпизод как упадешу: Бхагаван научил меня не создавать больше санкальп.
Однажды Бхагаван жарил большое количество специй в большой металлической сковородке на сильном огне. Я стоял рядом с ним, и он тихо попросил меня немедленно снять сковороду с огня. Возможно, он увидел, что специи вот-вот начнут подгорать. Рядом не было ничего, что могло бы послужить прихваткой, и я взял сковороду голыми руками, поднял ее и поставил на землю. Мне было совершенно не страшно касаться раскаленного металла, и меня не удивило, что я смог поднять ее, не чувствуя веса. Удивление пришло позже, когда я осознал, что только что совершил невозможное. Это был изумительный пример силы, которую дает послушание Гуру. Все мы можем совершать чудеса по приказу Учителя. Всё, что нам нужно, – слушаться. То, что он не может сделать сам, он может сделать руками своих преданных, при условии что их вера в него абсолютна.
Бхагаван заботился обо всех наших нуждах, и когда кто-то из нас болел, часто спрашивал о самочувствии.
Однажды, когда майор Чедвик лежал с высокой температурой, Бхагаван спросил: «Как он сейчас?»
«Не знаю, я его сегодня не видел», – ответил я.
«Немедленно иди и навести его, – сказал Бхагаван. – Он покинул свою родную страну, проехал тысячи километров, остался с нами, и мы стали его семьей. Разве мы не должны заботиться о нем и удовлетворять все его нужды?»
Я сразу же пошел навестить Чедвика. Оказалось, что его жар уже прошел.
Иногда мне выпадало счастье подавать еду Бхагавану своими собственными руками. Я был очень осторожен и внимателен, так как изучил его привычки и знал, как сделать ему приятно. И все равно он был внимательнее, чем я, и замечал малейшие ошибки.
«Почему ты положил мне больше, чем обычно? Неужели мне сегодня нужно больше пищи, чем вчера? И почему я получаю больше сладостей и лакомств, чем другие? Как ты смеешь проводить различия между людьми?»
Те, кто сидел рядом, начинали просить за меня. «Нет, Бхагаван, – говорили они, – Сундарам не давал вам больше. Посмотрите, у нас столько же еды, сколько у вас».
Но умилостивить Бхагавана было не так-то просто. «Вы не знаете, какое большое у него эго. То, что он оказывает мне особое внимание, – это всё из-за эго».
Я не мог понять, где именно допустил ошибку, но воспринимал его упреки как благословение и не переживал из-за них.
Иногда бывало так, что после приема пищи оставался какой-нибудь овощной суп. Неизменным требованием Бхагавана было, чтобы остатки использовались при приготовлении самбара на завтрак следующего дня. Нашим обычным завтраком были иддли и самбар, и поскольку самбар нужен был каждый день, остатки от предыдущего дня были очень кстати. Но это распоряжение Бхагавана создавало серьезную проблему: согласно обычаю, нельзя использовать в пищу то, что осталось со вчерашнего дня. Вчерашняя пища считалась оскверненной и оскверняющей. Это был всего лишь обычай – например, жареная пища была исключением из этого правила, а сладости и вадай вообще хранились по несколько дней. Бхагаван приходил на кухню очень рано утром, смотрел, что осталось со вчерашнего вечера, подогревал эту еду, разбавлял водой и добавлял другие продукты, чтобы приготовить самбар на завтрак. Иногда он использовал котел, который был черным после вчерашнего приготовления пищи, в то время как обычай требовал, чтобы котел был вымыт и обмазан глиной.