Воспоминания о Рерихах
Шрифт:
Получили телеграмму от Е.И. На их предложение заплатить сполна за землю правительство еще не дало ответа. Н.К. говорит, что вчера вечером, когда он сидел на постели, ему на руку упала капля большая — как слеза. Это пот Учителя — знак, уже данный раньше Н.К. и Е.И.
Затем Н.К. предложил пересмотреть бюджеты и сократить все возможные статьи расходов.
Днем все работали, были в Доме, смотрели освещение в Музее — Н.К. очень огорчен: радиаторы занимают так много места на стене, что придется их закрыть, иначе картины погибнут. <…> Вечером поговорили и распределили статьи бюджетов, решили очень серьезно поговорить
03 (04).08.29
Я и Юрий были у Пальм еров. Мы чувствуем, они смогут быть очень полезными в будущем. Они были очень милы к нам. <…>
05.08.29
Н.К. просил, если Пор[ума] говорит о мелочах, выйти из комнаты, заняться чем-то другим или стараться прервать разговор. Иначе мы ей помогаем и делаемся такими же, как она. Вообще Н.К. сказал, что лучшие дни — это воскресенье, без нее, когда она не приезжает. Тогда все можно успеть.
Н.К. упразднил стипендии, заменив их Фондом средств на образование. Причем помощь идет лично через учителя, а не через Школу. Учитель рекомендует и выбирает учеников, достойных помощи, но не жюри и экзамены — все это надо упразднить, ибо люди делаются паразитами, а потом врагами, и это пахнет благотворительностью. <…>
06.08.29
Управленческие ошибки Хорша при проектировке и строительстве Дома. — О разном
Н.К. говорит, что мы не знаем, кто и где виноват в недостатках, допущенных при строительстве Дома, — например, если что скажешь про неправильность чего-либо, отвечают: «Мистер Хорш это одобрил». Значит, выходит, что говоришь против своих же людей. Бесспорно, архитекторы предъявят свой список обид и жалоб. Конечно, Логв[ан] делал многое сам, а говорить теперь поздно и нельзя. <…>
Эмблемы рериховских Учреждений
Мы все были днем в Доме. Н.К. увидел, что Школа далеко еще не готова и мы не можем [туда] переехать. <…>
С Истманом мы по картинам Н.К. выбрали рисунки для витражей в Доме и Музее и также для занавеса театра. Днем пришел Штраусе, был отвратителен, сказал, что никого не приведет и мы должны сами находить людей, а также нанять организатора, чтобы он устраивал комитеты. Он ужасен. Н.К. недоумевает, что, где и кем было испорчено между ним и нами и в чем он вообще будет полезен. <…>
Трудное время и трудно здесь Н.К.! Сегодня мне сдавило горло до слез, когда мама сказала, что Е.И. больно за Фуяму, ибо ему тяжело здесь.
07.08.29
Воган о Н.К. Рерихе
Н.К., видимо, очень ценит Вогана, тот говорил Юрию, что Н.К. считается предтечей приходящего теперь на Землю Спасителя и его можно было бы и объявить сейчас повсюду таковым, но это вызвало бы слишком разнообразную литературу. Он хочет писать статью в Tribune о Н.К. и его славе и
Н.К. сегодня утром уехал в Elboran к миссис Букман на день, Нуця и я проводили его на поезд.
08.08.29
Деловые вопросы. — О разном
<…> Н.К. сегодня говорил, что у Букман вчера ничего особенного не было, кроме неприятного доктора Метснера <.. > и доктора Бринтона, который хотел нам служить за 30$ и саркастически говорил о миссис Аттватер: «Посмотрим, что великого она совершит!» Н.К. находит его опасным.
Н.К. ничего нам не говорил и не показывал писем Енточки и Е.И. — последних, полученных вчера.
<…> Днем поехали к Миндлину смотреть наши фильмы. Фильм «Кулу» очень хорош — можно что-нибудь сделать. <…>
Пришли Потоцкая, кузина Е.И. и племянница, навестить Н.К. и уехали с ним обедать. <…> По приходе Н.К. обсуждали приглашения к 17 октября. Флаги Музея и Дома, общую вывеску для всех Учреждений, приглашения, общие бланки, объединяющие все Учреждения под Знаком Музея со всеми Почетными советниками, много чудных идей дал Н.К. Но напряжение, как он сам сегодня сказал, все еще продолжается.
Пришло очень глупое, безграмотное письмо от Гувера, без малейшего знака благодарности за картину, и очень хорошее письмо из Госдепартамента. <…>
09.08.29
Беседа с Н.К. Рерихом. — Встреча с ясновидящим
Н.К. говорил, что не видит, как он вообще сможет уехать отсюда. Все приняло настолько большие размеры, что те, кто не могут вместить, должны будут барахтаться, биться о камни, но все же будут унесены общим потоком. Как было с Боткиным — он шел против, был врагом, но все же должен был хоть и против своей воли, но плыть вместе со всеми.
Затем Н.К. просит не повторять попугайской формулы: «А я это говорила!», «А я это знал или знала!» Это лишь возбуждает раздражение. Затем Н.К. говорил, что, безусловно, есть и будет неприятно, что мать Франсис будет жить в Доме. Но если заходит бесконечный разговор о ней или других неприятных вещах, лучше переменить разговор, выглянуть в окно, сказать, что где-то пожар, наконец, разбить стакан, но не продолжать вместе со всеми вредный для мыслей и развития сознания разговор.
Днем работали, вечером были все на ужине у Нетти, пришли миссис Уайтсайд и доктор Стоддарт, последний — замечательный медиум. Н.К. дал ему подержать монетку. Он почувствовал сильные вибрации, увидел пещеру, вероятно, в Индии, в ней трон, на нем высокое лицо, ритуал. Затем мы все подали ему по одному вопросу на бумажке. Он с завязанными глазами трогал каждую и отвечал изумительно на все вопросы. На мой вопрос: кто даст деньги на станцию «Урусвати» — увидел женщину темной кожи, гладко зачесанные волосы, глубокие глаза и сказал, что помощь придет между третьим и серединой октября. Он очень милый и культурный человек.