Воспоминания о Тарасе Шевченко
Шрифт:
поэт писал в письме к М. К. Чалому 4 января 1861 года. Но митрополит, по согласованию с обер-
прокурором синода, отклонил эту книжку Шевченко как учеб ное пособие.
Юзефович Михаил Владимирович(1802 — 1889) — помощник попечителя Киевского учебного округа
(1842 — 1858), вместе с Шевченко состоял в Киевской археографической комиссии. После того, как
Кирилло-Мефодиевское общество было раскрыто, непосредственно участвовал в обысках и арестах
членов. В дневнике поэт назвал его предателем.
Галаган Григорий Павлович(1819 — 1888) — помещик, один из деятелей либерально-буржуазного
движения на Украине, знакомый Шевченко. Встречался с ним в 40-х годах в Петербурге и на Украине. В
повести «Музыкант» Шевченко изобразил тяжелое положение крепостных в селах, принадлежавших
Галаганам. После возвращения из ссылки поэт встречался с Галаганом в Москве и Петербурге у общих
знакомых. Галаган приобрел несколько рисунков Шевченко.
41
Ф. Г. Лебединцев
МИМОЛЕТНОЕ ЗНАКОМСТВО МОЕ С Т. Г. ШЕВЧЕНКОМ И МОИ
ОБ НЕМ ВОСПОМИНАНИЯ
...Имя Тараса стало известно мне с юношеских моих лет по упоминаниям о нем в нашей
семье, относящимся к той, главным образом, поре его жизни, когда к его христианскому
имени не прикладывалось еще никакого другого, кроме имени хлопцяи погонича,когда он,
не окончив учения ни в школе дьячка Петра Богорского, ни у хиромантика-диакона с.
Майдановки, жил несколько лет в неопределенном положении не то наймита, не то
приемыша у священника с. Кирилловки о. Григория Кошица. Семья этого соседа была в
ближайшем знакомстве с нами и если, например, приезжал к нам в гости о. Григорий с
своею супругою Ксениею Прокопиевною, то широкохвостою буланою их кобылою по
большей части правил Тарас, будущий украинский поэт, и он же продовольствовал ее в
нашей конюшне и водил на водопой до Нечитайлового ставка. На той же одинокой кобыле
доставлял он сына о. Григория Яся к учению в Богуслав и потом в Киев, а иногда возил
сливы, яблоки или дыни на продажу в соседние местечка Бурты и Шполу, совершая каждый
раз переезд чрез наше село. В один из таких переездов Тараса и Яся на Нечитайловом
мостку «спіткала лиха година»: воз ли или мосток подломился, не помню, но только сливы
высыпались из воза в такой ставок, в котором курице утонуть было нельзя, но и вылезть из
него трудно. Прибегали они к нам просить «поратунку», как выражалась матушка Ксения
Прокопиевна, и долго вытаскивали сливы из болота и полоскали их в болотной же воде.
Сколько помнится, торговая эта экспедиция вышла
сливы не выдержали далекого переезда и как они оказались, кроме того, в болоте, то и цена
им была грош. Тарасу и Ясю досталось, кажется, на бублики от расчетливого, даже
несколько скупого и взыскательного о. Григория, хотя общественное мнение околотка
винило именно его за то, что он вздумал транспортировать в далекую дорогу столь нежный
продукт, и даже сама матушка Ксения Прокопиевна не одобряла по существу столь смелого
и рискованного проекта своего «господина», выставляя в довод о ранних сливах то, что бог
родит их «на всякого долю» и что добрые люди отдают их за спасибі,а излишек
предоставляют даже на потребление собакам и свиньям. Но о. Григорий тем и был
оригинален, что чужих доводов, а тем более доводов своего подружія,не признавал,
смотрел вообще на вещи философски или же с точки зрения экономической.
Приходилось ли мне видеть когда-либо Шевченка в этом первобытном приниженном
состоянии, никак припомнить не могу; не могу также определенно сказать, какова была
жизнь Тараса у /44/ о. Григория, как долго и на каких условиях он жил у него.
Первоначально, по малому возрасту, был он креденсовым (буфетчиком), как говорил в
шутку, т. е. чистил и прятал в шкаф ножи и вилки, перемывал тарелки и ложки, топил
«грубку в покоях», состоял на мелких посылках по селу и в поле, по вечерам повторял
псалтырь и читал жития святых, в досужие часы рисовал углем на коморе и стайне петухов,
людей, церковь, даже и киевскую дзвіницю, а затем его стали употреблять и на все другие
хозяйственные и полевые работы и даже на самостоятельные и ответственные поездки с
Ясем в школы и на ярмарки. Получал ли Тарас за свой труд и услуги какую-либо плату, не
знаю; думаю, что сначала, будучи еще хлопцем, он не имел никакого денежного
вознаграждения, как сирота, которого надо было одеть и прокормить, и как не приученный
еще и малоспособный к работе. И впоследствии наемная плата его не могла быть сколько-
нибудь значительна: в те годы дюжий парубок на хозяйской одеже получал 15 — 20 руб. асс.
в год, а мальчик лет 16-ти, с шуточным названием «креденсового», служил у нас
приблизительно в то же время за три рубля асс. в год.
42
Зная близко священника Кошица и его жену, можно безошибочно утверждать, что по
тогдашнему крестьянскому быту подраставший Тарас не мог бы найти лучшего приюта, как