Воспоминания об Александре Грине
Шрифт:
Одесса. Впервые в журнале «Звезда», 1931, № 3.
1 При наборе «Автобиографической повести» в журнале, по-видимому, потерялась страница. Это вовремя не было замечено.
PAGE 577
С журнального варианта была затем отпечатана книга, и ошибка путешествует из издания в издание.
К сожалению, рукопись главы «Одесса» не сохранилась полностью, а имеющиеся в распоряжении составителя несколько листочков по тексту не идентичны журнальному варианту. Тем не менее приведу два отрывка в подтверждение
«…» Через три дня и три ночи пароход утром пришел в Казань. Здесь было так много барж, пароходов, пристаней, лавок и нефтяных цистерн, что я, сдав свой багаж на хранение в чайную, немедленно отправился смотреть жизнь и людей. Разгуливая по набережной, я встретил компанию парней, которые, загородив дорогу, стали звать меня идти с ними в трактир и нагло уверяли, что я с ними знаком. Но у мошенников ничего не вышло, так как нетрудно было сообразить, что это за птицы. Отделавшись от них, я попробовал удить рыбу в грязной речке, текущей близко от пристани, для чего купил удилище и крючок, но не поймал ни одной штуки, а затем отправился на конке в город. Побродив без цели по улицам, я вернулся на пристань…»
Затем сразу следует стр. 67 об.:
«…Смотреть выставку за два часа до отъезда было дикой затеей, однако я огорчился и, совершив по городу круг в трамваях, опять попал на вокзал…»
Далее идет рассказ, как Саша Гриневский в первый раз увидел поезд.
По- видимому, дело было все-таки так: приехав в Казань, Грин отправился на конке в город, вернулся на пристань, сел на пароход компании «Кавказ и Меркурий», доехал до Нижнего Новгорода, хотел посмотреть здесь какую-то выставку, сделал на трамваях круг по г2ороду и поехал на вокзал.
2 В. П. Калицкая пишет в воспоминаниях (эта часть воспоминаний не вошла в настоящий сборник): «На семейном совете решили послать Александра в Одессу. Там были мореходные классы, а кроме того, там же, в порту, служил знакомый Степана Ев-сеевича (отец А. С. Грина.
– В. С.). Фамилии его Александр Степанович не помнил. Отец дал Саше двадцать пять рублей и письмо к этому знакомому с просьбой оказать сыну возможную помощь».
3 В воспоминаниях Калицкой читаем: «Когда он (т. е. Грин.
– В. С. ) прибыл в Одессу, прием в Мореходные классы был уже за-конч4ен, мальчика не приняли».
4 В. П. Калицкая сообщает: «Знакомый Степана Евсеевича принял Сашу ласково, * сказал, что в случае нужды мальчик может обратиться к нему за помощью, но, пока оставались кое-какие деньги, Саша не обращался к своему покровителю. Но вот деньги кончились. Волнуясь, Александр Степанович рассказывал: «Представь себе: город чужой, ни еды, ни ночлега, ни копейки денег. Я чувствовал себя мучительно одиноким, беззащитным, гибнущим. Шел среди складов и амбаров в порту. Спрятался за углом одного из них и горько плакал. Потом решил пойти к знакомому отца; шел и боялся: а вдруг не примет».
Но приятель отца спас Сашу: накормил, отправил ночевать в здание береговой команды и определил учеником на пароход «Платон», совершавший рейс по Крымско-Кавказской линии. Как ни тяжела была для слабогрудого подростка работа юнги, он был
PAGE 578
все- таки обеспечен едой
5 У Грина стоит имя «Василий», но это, очевидно, описка, так как 6речь, несомненно, идет о Николае Ивановиче Хохлове.
6 В автобиографическом рассказе «Случайный доход» Грин излагает эту историю несколько иначе: «Самый старый житель карантинного бордингауза Р. О. П. и Т., некий прямой как палка хрыч лет шестидесяти - Иван Касьяныч (звали его просто Кастра-тыч), рассказывал об английских «фунтах». Если ему верить (а я верил безусловно всему, что хоть отчасти напоминало роман), то в парке по сию пору стоит дерево, к вершине которого привязан мешок с золотом. Оно шло почтой из Адена в Одессу. Почтальон был мрачен и пьян, товарищ его - лукав и жаден. Лукавый подбил мрачного вскрыть мешок и слимонить оттуда двести фунтов. После этого мрачный пошел покаялся и был посажен в тюрьму, а лукавый повесил краденое на дерево в парке, но не успел им воспользоваться, так как хотя и скрылся, но умер от холеры. Довольно сказать, что мои поиски этого клада окончились фарсом: заметив вечером что-то белое на вершине одного тополя, я отважно влез и увидел запутавшийся бумажный змей».
7 В автобиографическом рассказе «Золото и шахтеры» Грин так передает свое посещение Александрии:
«Когда еще юношей я попал в Александрию (Египетскую), служа матросом на одном из пароходов Русского общества, мне, как бессмертному Тартарену Доде, представилось, что Сахара и львы совсем близко - стоит пройти за город.
Одолев несколько пыльных, широких, жарких, как пекло, улиц, я выбрался к канаве с мутной водой. Через нее не было мостика. За ней тянулись плантации и огороды. Я видел дороги, колодцы, пальмы, но пустыни тут не было.
Я посидел близ канавы, вдыхая запах гнилой воды, а затем отправился обратно на пароход. Там я рассказал, что в меня выстрелил бедуин, но промахнулся. Подумав немного, я прибавил, что у дверей одной арабской лавки стояли в кувшине розы, что я хотел одну из них купить, но красавица арабка, выйдя из лавки, подарила мне этот цветок и сказала „селям алейкюм"».
Баку. Впервые в журнале «Звезда», 1931, № 4.
1 Первоначально Грин начал главу «Баку» иначе. Приводим отрывок из рукописи: «Мало кто знает, как я провел свою молодость, а между тем она была не легкой. Я был матросом, грузчиком, актером, переписывал роли для театра, работал на золотых приисках, на доменном заводе, на торфяных болотах, на рыбных промыслах; был дровосеком, босяком, писцом в канцелярии, охотником, революционером, ссыльным, матросом на барже, солдатом, землекопом…»
2 У Грина стоит 1901 год. Это, по-видимому, описка, так как он в это время был уже в Вятке. О суханском пожаре см. в конце настоящей главы.
3 В. П. Калицкая со слов Грина рассказывает: «Однажды поймали такую огромную белугу (шестьдесят пудов весом), что она не умещалась в лодке: хвост торчал наружу. Продавать ее запретили, так как в желудке нашли останки человека».
PAGE 579
Урал. Впервые (в сокращенном виде) в журнале «Всемирный следопыт», 1930, № 12.