Воспоминания советского посла. Книга 2

Майский Иван Михайлович

Итак, вместо борьбы с агрессорами бесцельные разговоры с агрессорами! Еще один «комитет по невмешательству», но уже не по испанским, а по общеевропейским делам! Иными словами, успокоительные пилюли для широких масс, с тем чтобы дать агрессорам время подготовиться к новым «прыжкам». Вот чего хотело британское правительство! Вот как оно на практике расшифровывало слова Галифакса о желательности изменений в европейском положении «путем мирной эволюции!»

Отклик на советское обращение в Париже и Вашингтоне был не лучше, чем в Лондоне.

Казалось бы, захват Австрии должен был хоть немного образумить Чемберлена и сделать его более осторожным в отношениях с фашистскими диктаторами, — куда там! Ослепленный ненавистью к Советскому Союзу, Чемберлен

ничего не хотел видеть. Он упрямо продолжал свою гибельную (гибельную для самой Англии) политику и 16 апреля подписал договор о дружбе и сотрудничестве с Италией. Этот договор, между прочим, включал признание британским правительством захвата Италией Эфиопии. Желая, однако, несколько успокоить демократические массы Англии, считавшие заключение англо-итальянского договора в такой момент предательством Испанской республики, Чемберлен сделал одну важную оговорку: он обязался ратифицировать договор только после того, как Италия эвакуирует из Испании свои войска в соответствии с планом, который тогда вырабатывался «Комитетом по невмешательству в дела Испании». Ниже я расскажу, как Чемберлен выполнил это обязательство.

Помню, весной 1938 г. я как-то встретил на одном дипломатическом приеме леди Ванситарт. Она находилась в состоянии депрессии. Отстранение ее мужа от активного участия в английской внешней политике, назначение Галифакса министром иностранных дел, засилье «кливденцев» в правительстве и многое другое настраивало леди Ванситарт крайне пессимистически.

— Ван убежден, — говорила она, что война очень близка, вот-вот, за углом… Какое несчастье, что в такое трудное время у нас такой неудачный премьер!

Потом леди Ванситарт стала расспрашивать, меня о состоянии англо-советских отношений. Я вполне откровенно рассказал ей, как обстоят дела. Она горестно всплеснула руками и воскликнула:

— А, помните, как четыре года назад Вану удалось привести к смягчению отношений между нашими двумя странами?.. Но теперь все это испорчено!

Я ответил:

— Да, в 1934-1935 годах при содействии вашего мужа в англо-советских отношениях наступила оттепель, а сейчас…

— Что сейчас? — нетерпеливо перебила леди Ванситарт.

— Сейчас, — закончил я, — в англо-советских отношениях температура ниже нуля.

— Во всяком случае Ван сделал все, что мог, — с чувством произнесла леди Ванситарт.

Мюнхен

Если Чемберлен не сумел извлечь никакого урока из гибели Австрии, то Гитлер оказался гораздо более способным учеником. «Прыжок» на Вену являлся для него важной пробой: нацистский диктатор хотел проверить, как будут реагировать «демократические державы» на его агрессию. Проверка показала, что Англия и Франция не шевельнулись. Не удивительно, что Гитлер истолковал это так: путь свободен! И через два месяца после захвата Австрии он начал новую и еще более серьезную «операцию».

Случилось то, что М. М. Литвинов предрекал в своем интервью 17 марта: гроза нависла над Чехословакией. С мая 1938 г. Гитлер развязал бешеную кампанию против этой страны — не только в печати и по радио: к ее границам начали стягиваться германские войска, а внутри ее судетские нацисты по указке из Берлина стали на путь самых наглых провокаций в отношении чехословацкого правительства. Политическая атмосфера в Чехословакии, Центральной Европе, Англии и Франции все больше накалялась. В воздухе запахло порохом. Ведь Франция имела с Чехословакией пакт взаимопомощи, и, если бы Германия напала на Чехословакию, Франция обязана была выступить в ее защиту. Англия такого формального пакта с Чехословакией не имела, но, как близкая союзница Франции, она тоже не могла бы остаться в стороне. К августу ситуация стала столь угрожающей, а тревога и волнение французских и английских масс столь сильными, что британское правительство было вынуждено что-то сделать для разрядки создавшейся напряженности.^{27} Что же оно сделало? Это было так в духе

Чемберлена!

Вместо того чтобы твердо заявить, что Англия вместе с Францией не позволят Гитлеру проглотить Чехословакию (а такой шаг еще имел шансы остановить руку агрессора), правительство Чемберлена решило отправить в Чехословакию миссию во главе с лордом Ренсименом. Кто такой был лорд Ренсимен? Это был никогда не занимавшийся международными делами престарелый сановник, глухой, малоподвижный и даже толком не знавший, где расположена Чехословакия (я убедился в этом из одного разговора с ним летом 1938 г.). Какая цель ставилась перед миссией Ренсимена? Официально миссия должна была «исследовать» на месте ситуацию и сделать посредническое предложение в целях урегулирования германо-чешского конфликта. Фактически, однако, как показали события, «работа» миссии свелась к прокладыванию пути для расчленения Чехословакии.

Хотя прием, оказанный в Лондоне и Париже советскому демаршу 17 марта 1938 г. в связи с захватом Австрии, отнюдь не располагал к дальнейшим попыткам подобного рода, Советское правительство в момент грозной опасности для Чехословакии решило еще раз апеллировать к здравому смыслу франко-английских лидеров. Мы думали, что горький опыт прошедших с того времени месяцев кое-чему их научил… может быть, хоть сейчас они готовы будут к более энергичным действиям против агрессоров… Нельзя упускать ни одной, даже самой малой, возможности для предотвращения катастрофы.

Исходя из таких соображений, М. М. Литвинов 2 сентября 1938 г. заявил французскому поверенному в делах в Москве Пайяру (посол Наджиар был в отсутствии) и просил его срочно передать французскому правительству, что правительство СССР в случае нападения Германии на Чехословакию исполнит свои обязательства по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи 1935 года и окажет Чехословакии вооруженную помощь. Так как, однако, по условиям^{28} этого пакта обязательство советской помощи входило в силу только в том случае, если одновременно Франция, связанная с Чехословакией также пактом взаимопомощи, выступает с оружием в руках против Германии, то правительство СССР хотело бы знать намерения французского правительства в создавшейся ситуации. Со своей стороны, правительство СССР предлагает французскому правительству немедленно устроить совещание представителей советского, французского и чехословацкого генеральных штабов для выработки необходимых мероприятий. Литвинов полагал, что Румыния пропустит через свою территорию советские поиска и авиацию, но считал, что в целях воздействия на Румынию в этом смысле было бы очень желательно возможно скорее поставить вопрос об эвентуальной помощи Чехословакии в Лиге Наций. Если бы в Сонете Лиги за такую помощь высказалось хотя бы большинство (строго по уставу требовалось единогласие), Румыния, несомненно, присоединилась бы к нему и не возражала бы против прохода советских войск через ее земли.

Примерно в то же время, как впоследствии заявил Готвальд, Сталин через него довел до сведения президента Чехословацкой республики Бенеша, что Советский Союз готов оказать Чехословакии вооруженную помощь, даже если Франция этого не сделает [217] .

3 сентября утром я получил из Москвы телеграмму с содержанием заявления Литвинова Пайяру. В тогдашней обстановке это был документ величайшего политического значения. Важно было, чтобы он стал известен возможно шире, ибо «кливденская клика» в течение всего августа вела кампанию нашептывания в политических кругах, суть которой сводилась к следующему: «Мы бы и рады спасти Чехословакию, но без России это трудно сделать, а Россия молчит и явно уклоняется от выполнения своих обязательств по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи».

217

«За прочный мир, за народную демократию!», 21.XII 1949.