Воспоминания "Встречи на грешной земле"
Шрифт:
Остается добавить, что скрипач этот — ныне знаменитый Т. [1]
Жора Шлем или кое-что о нумизматике
Эту историю мне удалось восстановить в ее подлинности, после того как я прочел о ней в пересказе как раз именно того следователя, который принимал в ней участие. Возможно, ради «художественности» или по иным известным ему соображениям он в своей публикации отступил от истины, изменил сюжет,
1
Виктор Третьяков (Д.Т.)
Итак, в 20-е годы наркомфином и членом ЦК был старый революционер-подпольщик Г.Я.Сокольников. Страстный нумизмат. Имел коллекцию из 349 редких монет, которыми дорожил необычайно.
И вот эту коллекцию похитили. Никакие замки не взломали, больше ничего не взяли. Вор проник через форточку.
Сообщили в угрозыск. Начались поиски. Никаких следов и результатов. Обычные места, через которые можно что-то нащупать — рынки, комиссионные, скупочные пункты — оказались негодными. Какой вор понесет коллекцию монет в комиссионный или на рынок?
Дни шли, и найти похищенное не удавалось. Сокольников все более и более свирепел. Наконец он вызвал к себе начальника московского угрозыска и сказал: «Куда, к черту, годится ваш уголовный розыск, если вы не можете сберечь от воров даже членов правительства?! Немедленно разыскать монеты! Иначе мы посмотрим, что вы сами за люди!»
Тогда начальник угрозыска вызвал к себе следователя Свердловского района Л.Ш.*, который был известен как спец по замысловатым делам и сказал: «Лева! Горим! Что делать?»
_________________________
*См. «Записки следователя» Льва Шейнина (Д.Т.)
Стали думать. Но ничего в голову не приходило. А от Сокольникова звонки — припекает.
И вдруг от начальника одесского угрозыска телеграмма: «В Москву выехал Жора Шлем».
Тут рассказчик меня спросил:
Вы, конечно, знаете, кто такое Жора Шлем?
Нет.
Вы шутите?
Понятия не имею.
— Тогда вы — босяк. Жора Шлем — это мировое имя. Это специалист высшей квалификации. Граф. Джентльмен. Короче, Жора Шлем — это максимум. Но вы шутите?
— Честное слово.
Безграмотный человек. Вы, наверное, из тех, которые думают, что самые главные уголовники это те, кто стоят в переулке с финкой и говорят: «Отдай кошелек или...» Чепуха. Это люди без профессии. В тюрьме они будут у всех на побегушках. А человек со специальностью, настоящий артист этот тот, кто берет так, что никто не заметит. Самые большие специалисты — это аферисты и медвежатники. Надеюсь, вы знаете, кто такие медвежатники?
Э-э...
Невежда. Медвежатник — это взломщик несгораемых шкафов. И один из наиболее знаменитых медвежатников того времени — Жора Шлем. Это был человек, о передвижении которого сообщалось телеграммами, как о царствующих особах. Жора Шлем! Ну!.. Разве теперь есть такие люди? Теперь нет таких людей! Теперь неинтересно работать...
Начальник московского уголовного розыска согласился, и на следующий день мы уже были на вокзале — встречать одесский поезд.
Наконец поезд прибыл. Мы подошли к международному вагону — ясно, что Жора мог ехать только там. И действительно, из международного первой категории вскоре появился Жора. Была зима, и на Жоре красовалась роскошная шуба с бобровым воротником. На голове — боярская шапка, в руках крохотный чемоданчик из крокоди-
ловой кожи и палка с рукояткой из слоновой кости с серебряной монограммой. Жора был уже тогда в возрасте, высокий, сановитый, представительный, с холеной физиономией и благородной сединой. Ну — Шаляпин, бас из Академического оперного.
Заметив нас, он с огромным достоинством поклонился и собирался было проследовать дальше. Но, видя, что мы идем к нему, остановился.
А, — сказал он, — вам уже, конечно, настучал этот дурак из Одессы? Граждане. Я приехал только отдыхать. Вот. (Он открыл чемоданчик, там была шелковая пижама и серебряный несессер с черепаховыми гребнями, щетками и хрустальными флаконами; он закрыл чемоданчик.) Вот. (Он вынул документы.) Я совершенно чист, отсидел свое и могу позволить себя отдохнуть и развлечься. Частные встречи с друзьями и полный покой — вот зачем я сюда приехал.
— Нет, Жора, — сказали мы ему. — Мы к вам по делу. Хотим посоветоваться. Нам нужна только ваша помощь.
— Чем могу быть полезен?
Не здесь, — сказали мы. — Не проедете ли вы с нами?
— Охотно. Куда?
Там у нас есть машина.
— Охотно. Но зачем же к вам в машину? Я могу взять такси.
— Как угодно. Поедем к нам. Побеседуем.
— Охотно. Зачем к вам? Если побеседовать, то лучше на вольном воздухе. Скажем, в сквере, у памятника Пушкина.
— Хорошо. У Пушкина, так у Пушкина. Поехали.
И мы поехали. В его такси. Когда мы начали рассказывать, он предложил перейти в кафе. Официант, увидев Жору, бросился со всех ног и отвел нам лучший столик. Услышав историю, Жора подумал, потом сказал:
— Граждане. Я не нахожу слов. Я возмущен. Что у вас тут делается в Москве? Кто так работает? Что они, с ума сошли, что ли? Кто же трогает членов правительства? Что для них нэпманов не хватает, что ли? Граждане. Вы мне можете больше ничего не говорить. Теперь это уже мое дело. Я обязан вмешаться. Через 48 часов мы с вами встретимся на этом месте.
48?! (Горький смех.) Что вы, Жора! Мы горим!
Ах, так? Могут снять?
Хуже.
Посадить?
Ну, конечно.
— Тогда 24. Через 24 часа, прошу вас. Скорее не могу.
И мы расстались. Мы еле прожили эти сутки. От Сокольникова звонили, и мы соврали, что напали на след. Работники угрозыска сбились с ног и боялись докладывать, что никаких следов не обнаружено.
Когда через 24 часа, минута в минуту, мы прибыли в кафе на Страстной площади (теперь это площадь Пушкина), Жора уже был там.