Воспоминания
Шрифт:
– Дядя Тэдди…
Пораженный, Тэдди поставил стакан, резко вскочил, побежал к двери и распахнул ее настежь. Перед ним стояла она, Ванесса, с бумажным пакетом в одной руке и старой куклой, которую он подарил ей несколько лет назад, – в другой.
– Что ты тут делаешь?
С минуту она молчала, затем, внезапно испугавшись чего-то, сказала:
– Я убежала.
Глядя на нее, Тэдди не знал, плакать ему или смеяться. Они стояли в потоке света, падавшего из коридора. В квартире Тэдди висела темнота.
– Заходи, поговорим. – Он отлично понимал,
Словно прочитав его мысли, Ванесса скрестила руки на груди и, стоя в коридоре, решительно и упрямо заявила:
– Обратно я не вернусь.
– Это еще почему?
– Он опять напился, а она меня ненавидит.
– Ванесса… – Тэдди устало вздохнул, сожалея, что до ее прихода выпил полбутылки виски. Он уже не соображал с прежней отчетливостью, но все равно был ужасно рад ее видеть. – С чего ты взяла, что она тебя ненавидит? Если б она ненавидела тебя, как ты говоришь, она не сражалась бы за тебя с таким остервенением.
– Я нужна ей как вещь, – расстроено проговорила Ванесса, – как платья, как посуда, что стоит на кофейном столике, как куклы, которые она покупает мне. Все это только вещи. И я для нее только вещь. Еще одна вещь.
Тэдди знал, что Ванесса абсолютно права, но он не мог сказать этого.
– Я ненавижу их.
– Не нужно. – Он понимал, что Ванессе придется жить с ними долгое-долгое время. Так решил суд.
– Я не вернусь к ним.
Сверкая глазами, она посмотрела на Тэдди. Он вздохнул и включил свет.
– Ванесса, тебе придется.
– Нет, не хочу.
– Ладно, давай обсудим это.
Тэдди нетвердо стоял на ногах и, опустившись в кресло, испытал огромное облегчение.
Ванесса же, с упрямством осла, вошедшим в поговорку, твердила свое:
– Я к ним больше не вернусь, что бы там ни было.
Тэдди погладил ее по волосам.
– Ну пожалуйста, будь разумной, ради Бога. Тут ничего не поделаешь. Ты не можешь жить со мной, раз суд назначил опекунами их.
– Тогда я все время буду убегать от них, и они отправят меня в интернат.
Тэдди грустно улыбнулся:
– Нет, они никогда не сделают этого.
– Нет, сделают, – заявила Ванесса будничным и равнодушным тоном, – она сама так сказала.
– О Господи Иисусе! – Ради этого она забрала ее у него? Ради того, чтобы теперь пугать ее интернатом? – Послушай, Ванесса, никто никуда не собирается отправлять тебя. Но ты не можешь оставаться здесь.
– Даже на одну ночь?
Она смотрела на него такими огромными и печальными глазами, что сердце Тэдди растаяло, и он с улыбкой протянул ей руки.
– Ох, принцесса, как же такое приключилось с нами?
Когда она повернула к нему свое маленькое личико, в глазах у нее стояли слезы, и Тэдди невольно вспомнил Сирину.
– Почему умерла моя мамочка, дядя Тэдди? Это так нечестно.
– Да. – Тэдди едва смог произнести. – Так.
– О, пожалуйста, – умоляюще сказала Ванесса, крепко прижимаясь к нему и упершись ему в грудь своими
Тэдди вздохнул, чувствуя себя полностью протрезвевшим:
– Хорошо. Только на сегодняшнюю ночь.
Но Тэдди не успел позвонить. Пэтти опередила его. Едва он снял трубку, как она с криком набросилась на него:
– Она у тебя?
– Ванесса? – Голос Тэдди звучал поразительно спокойно. – Да.
– Проклятие, Тэдди, немедленно вези ее обратно! Суд отдал ее нам, теперь она наша!
«Словно какой-нибудь овощ или чемодан», – подумал Тэдди, и от этой мысли по спине у него побежали мурашки.
– Я привезу ее завтра утром.
– Я требую сейчас! – бесновалась в трубке Пэтти.
– Она хочет остаться v меня на ночь.
– Мало ли что она там хочет! Теперь она наша и будет делать так, как я ей скажу. Сейчас я приеду за ней.
– На твоем месте я не стал бы делать этого. – Голос Тэдди прозвучал мягко, но в нем явно чувствовался металл. – Я сказал тебе, что привезу ее завтра. Она может спокойно переночевать здесь.
– Ты не имеешь права. Ты же слышал, что сказал судья. Ей не разрешается ночевать в твоем доме! – завизжала Пэтти. Требую, чтоб она немедленно вернулась домой!
– Все кончено, она остается. Увидимся завтра.
Однако утром следующего дня Тэдди увидел не Пэтти, а полицейских. Они появились на пороге его квартиры, когда он готовил завтрак Ванессе. В дверь позвонили, он открыл, офицер спросил, он ли будет Теодор Фуллертон, Тэдди сказал, что это он. Ему объявили, что он арестован, надели наручники и на глазах охваченной ужасом Ванессы увели прочь. У девочки началась истерика, обезумев, она озиралась по сторонам… силилась вспомнить… что-то связанное с формой… полиция… она никак не могла понять, но ей сделалось ужасно страшно. Ванесса схватила свою куклу, крепко прижала ее к себе и побежала к двери искать Тэдди. Но когда она спустилась вниз в сопровождении второго полицейского, машина, увозившая Тэдди в участок, уже скрылась за поворотом. Ванессу доставили обратно на квартиру Грега и Пэтти. Полицейские, вежливо улыбаясь, передали ее Пэтти.
Тэдди посадили в участок за похищение ребенка. Ночью Пэтти позвонила прокурору и обвинила Тэдди в преднамеренном похищении Ванессы. Залог определили в пятнадцать тысяч долларов, что составляло невероятно крупную сумму. Разбирательство было назначено на следующий день, и вести его должен был тот же самый судья, который рассматривал дело об опекунстве.
На следующий день небритый и усталый Тэдди был доставлен в зал суда. Наручники с него сняли. Судья несколько секунд пристально всматривался в него, затем попросил всех очистить зал заседаний. Он выпроводил всех, особенно репортеров – заголовки утренних газет и так звучали более чем скандально: «ИЗВЕСТНЫЙ ХИРУРГ ПОХИЩАЕТ СВОЮ ПЛЕМЯННИЦУ». Допускались прозрачные намеки на то, будто участие Тэдди в судьбе Ванессы и его страстный интерес объяснялись тем, что она была его дочерью, а не Брэда.