Воспоминания
Шрифт:
– Тэдди?
Сирина была смертельно бледна и застыла совершенно неподвижно, напряженная до предела.
Какое-то время он не знал, что делать или что сказать. Это очень напоминало те мгновения, когда он решался принять ее первенца. И вот теперь, как и тогда, он собрался с силами, быстро подошел к ней, обнял и проговорил:
– Сирина… Брэд… – Тэдди начал всхлипывать. Его старшего брата не стало. Брата, которого он так сильно любил. И вот теперь он должен сказать это Сирине. – Убит.
Все ее тело содрогнулось, как от удара, затем он почувствовал, как она начала медленно повисать на нем.
– О нет… – Не веря, она смотрела
Он осторожно подвел ее к креслу и помог сесть, она не спускала с него глаз.
– Нет!
Внезапно Сирина закрыла лицо руками и застонала. Тэдди опустился перед ней на колени, по его лицу струились слезы. Она посмотрела на него, он никогда не видел таких отрешенных глаз.
– Я чувствовала… еще до отъезда… Я чувствовала, но он не послушал…
Рыдания сотрясли ее, внезапно Тедди увидел, как она вся напряглась и ее взгляд скользнул к двери. Повернув голову, он увидел Ванессу.
– Где папочка?
– Его все еще нет, любимая.
Сирина вытерла слезы и протянула руки к дочери. Но как только ребенок забрался ей на колени, Сирина заплакала. У Тэдди разрывалось сердце при взгляде на них.
– Почему ты и дядя Тэдди плачете?
Сирина надолго задумалась, глаза ее беспокойно блуждали. Затем нежно поцеловала Ванессу в мягкие золотистые кудряшки и посмотрела на нее мудро и печально.
– Мы плачем, моя дорогая, потому что только что получили очень печальную весть. – Девочка смотрела на мать широко раскрытыми доверчивыми глазами. – Ты теперь большая девочка, и я скажу тебе. – Сирина глубоко вздохнула, Тэдди не спускал с нее глаз. – Папочка не вернется обратно из этой командировки…
– Почему?
Девочка так удивилась, словно ей сказали, что больше к ней никогда не приедет Санта-Клаус. Для Сирины и Ванессы именно так это и было.
Сирина заставила себя успокоиться и проговорила:
– Потому что Господь захотел, чтобы наш папочка стал жить у него. Папочка будет у него одним из его ангелов.
– Папочка теперь ангел? – удивленно спросила Ванесса.
– Да.
– И у него есть крылья?
Сирина улыбнулась, и новые слезы подкатили к ее глазам.
– Не думаю. Но он теперь в раю вместе с Богом. И вместе с нами.
– А я смогу его видеть?
Глаза девочки, когда она задала этот вопрос, сделались огромными, и Сирина покачала головой:
– Нет, моя дорогая. Но мы всегда будем помнить о нем и любить.
– Но мне хочется видеть его!
Ванесса заплакала, Сирина крепко прижала ее к себе, думая о том же… Они никогда не увидят его снова… Никогда… он ушел навсегда.
Позднее Сирину посетили несколько офицеров. Они рассказали ей подробности, о которых ей не хотелось слышать, произнесли официальные речи о том, как он погиб, служа своему отечеству. Рассказали о предстоящей церемонии погребения, сообщили, что после похорон она может оставаться в форте еще тридцать суток. Сирина пыталась понять, для чего они ей все это говорят, и ничего не понимала.
– Тридцать дней?
Она непонимающе уставилась на Тэдди. Затем до нее дошло: дом принадлежал армии, а она теперь больше не являлась частью этой армии. Ей полагалась мизерная пенсия, и все. Теперь ей предстояло самой отправиться в большой мир и учиться жить, как живут все гражданские лица. Исчез уютный маленький мирок, надежный лесной мир, нависавший над бухтой, который для нее создал и оберегал ее муж. Теперь, когда его не стало, для нее все кончено. Настоящий
– Теперь ты будешь моим папой?
Боль и отчаяние пронизывали все, что они делали. На третий день Тэдди заметил, что Сирина разительно изменилась. Она двигалась словно в забытьи, не понимая и едва ли задумываясь над тем, что происходит. Внезапно среди дня он услышал, как она закричала от боли. Предчувствуя недоброе, Тэдди вбежал в спальню. Воды уже отошли. Сирина лежала на полу, скорчившись от приступов невыносимой боли. На этот раз все происходило совершенно иначе, чем тогда, когда она рожала Ванессу. Между схватками практически не было никакого перерыва. Тэдди отвел Ванессу к соседям и не отходил от Сирины до приезда «неотложки» и по дороге в госпиталь. В госпитале Сирина устроила истерику. На этот раз пульс у нее был настораживающе неровным, дыхание затрудненным, глаза затуманенными. В состоянии шока ее доставили в больницу. Через час родился мертвый ребенок. Тэдди несколько часов просидел в комнате для ожидания, прежде чем его пустили к ней. Когда он вошел, его поразили ее глаза, когда-то бывшие изумрудными. Теперь их заполнила невыразимая боль. Сирина столь глубоко замкнулась в своем несчастье, что не услышала, как он позвал ее.
– Сирина… – Тэдди коснулся ее руки. – Я здесь.
– Брэд? – Она повернулась к нему.
– Нет, Тэдди.
Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась.
Когда Сирину выписали через два дня, она все еще оставалась в том же состоянии. В то же самое утро им предстояло похоронить ее сына в маленьком белом гробике. Когда гробик опустили в землю, Сирина потеряла сознание. На следующий день привезли тело Брэда, и Сирине пришлось ехать в штаб подписывать бумаги. Тэдди думал, что у нее не хватит сил. Но ей как-то это удалось. Сирина подписывала бумаги с выражением ужаса на лице, который переполнял и его душу.
А после всего этого предстояло встретиться еще и с Маргарет Фуллертон. Сирина настояла, что позвонит и сообщит обо всем сама. Мать Брэда не расплакалась от горя. В ее словах звучала лишь ярость и желание мести, когда она обвинила Сирину во всем случившемся. Если бы он не женился на ней, то не остался бы в армии и никогда не отправился бы в Корею. Дрожащим от ярости голосом она излила на нее свое горе, ей хотелось уничтожить несчастную девушку, и она напомнила ей о подписанном контракте.
– И не думай, что получишь от меня хотя бы грош для себя и для своего ребенка. Надеюсь, вы обе окажетесь в аду за то, что ты сделала с Брэдом.