Воспоминания
Шрифт:
Национальная карточная компания перестала платить по векселям, что, в свою очередь, заставило «Генри Оллен», а также другие банковские фирмы прекратить свои платежи.
– Черт знает что происходит на бирже, – сказал мистер Астор. – К сожалению, должен сознаться, что вся наша страна находится на краю пропасти…
Один господин, весьма известный своей компетентностью в области финансов, попросил номер одной из главных нью-йоркских газет и протянул его мне.
– Пожалуйста, – веско сказал он, – взгляните на эту пессимистическую передовицу. Она вам облегчит понимание того, что теперь происходит в Соединенных Штатах.
Это происходило 13 июня 1893 года.
Трагический экземпляр этой газеты до сих пор хранится у меня. Его листы потрепаны и пожелтели, но зловещие строки еще видны. Для меня это хороший показатель. Когда мои друзья выражают страх за будущее Соединенных Штатов, я читаю им газету от 13 июня 1893 года и советую решить самим, стоит ли беспокоиться о переживаемых затруднениях и не имели ли они прецедентов в истории.
Финансовый кризис, промышленная депрессия, непродуманная политика, сенсационные судебные процессы, коррупция, опасные нравы молодого поколения, нехватка хорошей литературы, необходимость театральной цензуры, низкие средние показатели игроков в футбол – вряд ли найдется такой этап современной американской жизни, который не доставлял бы бессонных ночей читателям и авторам этой газеты в 1893 году.
Заглянув на финансовую страницу, мы узнаем, что Уолл-стрит переживает мрачные времена: «Центральный банк Нью-Йорка достиг нового минимума за год. В ближайшие сутки ожидается еще больше банкротств. Наличных денег очень мало – 12–15 %».
Под кричащим заголовком «Сенсационный судебный процесс над Лиззи Борден в Нью-Бедфорде» мы читаем следующее сообщение: «Процесс вызывает шквал нездорового любопытства. Эти люди, штурмующие здание местного суда, как дикие звери, – не только уличные мальчишки и головорезы из подворотен, но и хорошо одетые люди, которым следовало бы вести себя соответственно».
Автор редакционной статьи советует нам «при следующих выборах в конгресс напомнить демократам об их долге выполнить все обязательства своей партии, в противном случае они будут сочтены трусами, подстрекателями к мошенничеству, лжецами и подхалимами».
Вашингтонский корреспондент с заметной долей ехидства отмечает, что «президент Кливленд был нездоров и остался в Вудли, так что многочисленные сенаторы и конгрессмены поднялись по лестнице только для того, чтобы обнаружить его отсутствие. Некоторые из них рассказали о своих поручениях личному секретарю президента Терберу».
Обрушение в театре Форда в Вашингтоне, сопровождавшееся большими человеческими жертвами, вызвало столкновение между коронером и следственными органами. Три колонки текста приведены под заголовком, который гласит: «В Вашингтоне началось новое расследование катастрофы в театре Форда, которое грозит затянуться на много недель. Доктор Паттерсон категорически отказывается позволить полковнику Эйнсворту участвовать в осмотре повреждений».
Редактор отдела моды не скрывает своих опасений по поводу экстравагантности современных девушек: «Они яркие и дерзкие. Оборки у них на плечах и на юбках – везде, где только можно носить оборки». На розовом платье симпатичной девушки этот автор насчитал пятнадцать пышных оборок.
Давайте пропустим горькое замечание футбольного комментатора, относящееся к непрерывному сползанию «Нью-Йорк Джайентс»,
Один из читателей, представившийся как «покупатель книг», признается, что ему претит высокомерие приезжих британских знаменитостей. По его оценке, «англичане, которые приезжают в эту страну, слишком тупы, чтобы оценить тот факт, что на лучшем английском языке в мире говорят по эту сторону Атлантики».
Они играют «Робин Гуда» в нью-йоркском театре «Гарден», но этот факт не мешает праведному читателю написать письмо в редакцию, выразив свое отвращение «к легкомыслию, проявляемому на современной американской сцене». Он считает, что «следует что-то предпринять, чтобы спасти нравственность наших дочерей».
Термин «стенографистка» еще не изобретен, но из газеты мы узнаем, что офицеры российского крейсера «Дмитрий Донской», которых пригласили на инспекционную экскурсию по Военно-морской верфи, «проявляли большой интерес и бросали взгляды на весьма хорошеньких молодых женщин-машинисток, которые работают в офисах».
История человечества учит нас, что прославление старых добрых времен неизменно одерживало победу над очевидными фактами прошлого. Каждый из трех моих визитов в Америку совпадал с периодом серьезных потрясений из-за финансовых проблем. Каждый раз мне говорили, что нация стоит перед лицом настоящего армагеддона. Я испытываю некоторую гордость при мысли о том, что даже в 1893 году, не сталкиваясь ранее с паникой на Уолл-стрит, я был склонен не соглашаться с пессимистическими выводами моих встревоженных друзей. Незабываемая панорама Всемирной выставки и самого Чикаго, во всем блеске его бурной юности, заставили меня осознать, что была не та страна, где позволительно отчаиваться.
Мое первое пребывание в Соединенных Штатах преподало мне несколько полезных уроков. Я понял преимущества, вытекающие из отсутствия консерватизма, и пожелал, чтобы эта важная реформа была немедленно внедрена дома. К сожалению, наши лучшие умы имели привычку заимствовать свои идеи у французов и подражать неписаному вековому закону – возможно, пережитку средневековых гильдий, – который заставляет сына французского дворника следовать по стопам своего отца. Революции приходят и уходят, но нет сомнения в том, что в последующие годы мы найдем его стоящим на пороге той же самой грязной подвальной комнаты, где его родители провели всю свою жизнь. Вот почему, несмотря на все разговоры о Соединенных Штатах Европы, никто до сих пор не смог найти надлежащего средства от неизлечимой болезни старого континента.
В конце лета я должен был вернуться в Россию. Но я дал себе слово, что в ближайшем будущем непременно навещу Соединенные Штаты еще раз.
– Когда же твоя свадьба? – спросил меня отец, когда я возвратился в Санкт-Петербург.
– Я должен ждать окончательного ответа их величеств.
– Находиться в ожидании и путешествовать, кажется, две вещи, которые ты в состоянии делать, – неторопливо сказал отец. – Это становится уже смешным. Ты должен, наконец, создать свой домашний очаг. Прошел целый год с тех пор, как ты говорил с государем. Пойди к его величеству и испроси окончательный ответ.