Воссозданный
Шрифт:
– Значит, шабти могут служить и Сетху, - сказала я.
– Возможно, - ответил Ахмос.
– Это даже факт, - возразил Астен и объяснил. – Все шабти, что восстали из мертвых для службы в царстве смертных, пришли из загробного мира. Значит, шабти, что попытался убить вас с Амоном, пришел отсюда.
– И у Сетха везде есть глаза и уши.
– Да, - сказал Астен.
Какое-то время мы плыли тихо, потом я спросила:
– А Черти говорил о час правду? Вы пытаете по прибытию его пассажиров?
Они ответили не сразу.
Ахмос быстро
– Паромщик не был… неправ.
– Но зачем? – спросила я. – Зачем пытать тех, кто уже все потерял?
– Это не наша вина, - сказал Астен. – Хотя место, куда мы направляемся, названо портиком Суда, мертвых судят с момента, когда они ступили на Остров Мертвых. Потому путь так важен.
Ахмос объяснил:
– Когда человек оказывается рядом с нами, наши силы заставляют его понять, что он сделал не так. К времени взвешивания его сердца, он уже знает результат. Некоторые пытаются сбежать от судьбы. Они бегут к монстрам, испытывают вторую смерть, пока не последовало наказание. Многие готовы к неизвестности, чем к концу в саду Пожирательницы. Я не веду их намеренно по неверному пути, но рядом со мной они осознают все свои неверные пути, выбранные, пока они были смертны.
– А рядом со мной, - добавил Астен, - они видят все свои плохие деяния, они бесконечно проигрываются в их головах. Если все так плохо, они сходят с ума.
– А Амон? – спросила я. – Что будет, если они окажутся рядом с ним?
Ахмос ответил:
– У Амона есть Глаз Гора, он знает все. Когда мертвые рядом с ним, они могут видеть, какими были бы их жизни, если бы они прожили их правильно.
– Звучит неплохо, - сказала я. – Почему Черти назвал его худшим?
Астен задумчиво ответил:
– Силу Амона вынести сложнее всего, потому что он раскрывает неизвестное. Мертвые уже знают, что ошиблись. Они помнят не те выборы и пути, но увидеть счастье, что могло у них быть, сложнее всего осознать для мертвых. Они это видят, понимают, что этого уже не будет… Скажем так, это толкает их во тьму, они ищут вторую смерть быстрее, чем от сочетания наших сил. Увидеть то, что могло быть… это заманчиво и больно… - Астен умолк, а когда я повернулась к нему, то обнаружила, что он смотрит на меня. Увидев, что я растерялась, он отвернулся к деревьям.
– Так если это все правда, - сказала я, - почему тогда я этого не испытываю?
– Потому что ты еще жива, Лили, - ответил Ахмос.
– Нет, - добавила Тиа, захватив контроль. – Я, как тут говорят, бестелесная.
Астен улыбнулся, но улыбка не тронула его глаза.
– Ты – прекрасное исключение из правил. Хотя твоего тела нет, ты делишь живое тело с Лили. Ты спасена, пока никуда не уйдешь.
– Этого не случится, - поклялась я.
– Сейчас, - продолжил он, - наши силы тебя не тронут.
Лодка покачнулась, и я услышала громкий клич огромного животного. Струя воды поднялась рядом с лодкой, ударяя по воздуху.
– Что это? – закричала я.
– Не просто так это Водный путь Белого бегемота, - сказал Астен. Ахмос
– Стой, - сказал Астен, накрыв мою руку своей ладонью. – Нельзя ничего убивать. Не здесь. Эти животные признаны священными.
– Но как пройти, если мы не можем защищаться?
– Это часть суда, Лили. Если они признают, что ты достойна пройти, ты пройдешь. Если нет, они перевернут лодку.
– И что тогда? Разжуют меня и выплюнут кости, похоронив на дне реки?
– Они не глотают живых, - сказал Ахмос.
– И мне сразу стало лучше.
– Они не могут тебя судить в этот раз, - добавил Астен.
– Понадеемся, что это так, - сказала Тиа. – Я убивала бегемота, хотя это и было сложно.
Я покачала головой, беспокоясь из-за легкости, с которой контроль отбирала Тиа, и посмотрела на Астена, чувствуя, как румянец поднимается по шее, но его взгляд был неожиданным. Там не было отвращения или жалость. Он был впечатлен.
– Наверное, ты сильная охотница, раз смогла одолеть такого зверя, - сказал Астен.
Тиа пожала плечами, или это я пожала плечами. Граница между нами размывалась после встречи с Астеном и Ахмосом. Но мы молчали, с опаской глядя по сторонам, а большие белые силуэты двигались под водой. Голова бегемота поднялась и посмотрела на нас. Порой мы видели только круглые спины, черные глаза моргали, с любопытством глядя на нас. Порой они поднимали половину тел из воды, и я подозревала, что там не очень глубоко. Я не могла представить, как плавают такие животные. Тиа быстро убедила меня, что они и не умеют, по крайней мере, не могли в царстве смертных.
– Ах, - сказал Ахмос, - даже главарь решил на тебя посмотреть.
В стороне большой бегемот-самец выпустил из ноздрей воду, открыл рот и громко завопил. Его зубы были невероятно толстыми.
– Остальные – его гарем и потомство, - сказал Ахмос.
Бегемот-самец набрал в рот воды и обрызгал ею нас, а потом скрылся в реке.
– Если пропустит он, отойдут и остальные, - сказал Ахмос.
– Почему тогда они высовывают головы из воды? – спросила я.
– Наверное, давно не видели живых, - ответил он.
– Верно. Я забыла, что вы не считаетесь.
– Не считаемся, - сказал Астен с печалью в голосе. – Сейчас наши тела гниют где-то в роскошных саркофагах, что сделал Анубис.
Я коснулась его руки.
– Но я все еще могу вас касаться, - сказала я. – Это уже что-то.
– Да. Но мы этого не чувствуем.
– Нет? – я была потрясена.
Астен покачал головой.
– Не так, как это было в физическом облике. Я знаю о давлении и тепле, но прикосновение уже не приносит столько чувств, сколько должно, - сказал он.