Восстание вассала
Шрифт:
– Какая Кармен?! Я понятия не имею… Да и вы, Юрий Нилович, слабо верите в то, что говорите. Иначе бы не подписались со мной на продолжение разных там дел, – убежденным тоном сказал Андронов, понимая: чтобы «отмазаться» от упреков в двурушничестве, все же придется выложить правду.
– Тогда колись. Что за странная встреча у тебя с этой телкой?
– Какой телкой? Это моя внебрачная дочь Виктория. И она действительно служит в одной из спецслужб. Даже я не знаю точно, в какой…
– Ну и дела, майор. Ну и виражи ты закладываешь. Даже не знаю, верить тебе или нет?! – искренне растерялся Глушко. – Кармен, внебрачная дочка… Бред! Но выкручиваешься ты здорово! Молодец! И, знаешь, мне это даже начинает нравиться, ибо ты на глазах вновь становишься профи… Ты уже превратился в ту гончую, которая, взяв след, умрет, но не упустит добычи!
– Вика – моя дочка. И на всякий случай я познакомил ее с Ростовцевым. Просто так, не говоря, конечно, о своем родстве с ней. Надеюсь, эта связка пригодится, когда придется ставить точку в деле с господином Бессмертновым, а может, заодно и с господином Данистом. Даже не знаю, кого из них я больше ненавижу.
– И что, она согласилась помочь?
– Пока так определенно я ничего не предлагал. Но она тоже не понимает
– Но я же тебе приказал не позволять себе вольности в таком деле, как наше!
– А я и не вольничаю. Но готовлюсь. И это мне запретить нельзя.
Андронов произнес эти слова таким решительным тоном, что Глушко понял: этот может пойти ва-банк.
«Да, сегодня явно странный день, – подумал Андронов, садясь в машину. – Столько страху, что впору отправляться для „расслабухи“ в очередной запой».
Нога до упора вжалась в педаль газа. Мысли его витали где-то далеко-далеко. Когда ему пришла в голову мысль подключить к делу свою Викторию, о чьем существовании действительно практически никто не знал. Когда было надо, Николай Георгиевич умел хранить тайны.
Николай вспомнил последнюю встречу с ней, которую случайно зафиксировал агент шефа, видимо, снимавший все без разбора. Надо же такому случиться, Глушко ей преподавал! Интересно, когда это было? В Москве или в той, особой спецшколе, где Вика училась по программе энерговоздействия. Это был засекреченный учебный центр, созданный еще по указанию Сталина в далеком военном сорок втором году легендарным экстрасенсом Вольфом Мессингом.
По правде говоря, Виктория не нуждалась ни в какой особой экстрасенсорной подготовке, ибо обладала врожденными способностями гипнотического воздействия на людей, чтения мыслей на расстоянии, предвидения будущего. Все это она унаследовала от матери, в которой, как верно угадал Глушак, текла, нет, скорее, бурлила настоящая цыганская кровь.
Увы, любовный пыл Андронова к «артисточке» в одночасье охладил грозный «вызов на ковер». На Лубянке Николаю сделали такое строгое внушение, что у того надолго отпало всякое желание даже смотреть в сторону любых женщин. Так что с бывшей возлюбленной и доченькой Викочкой он встретился лишь в конце восьмидесятых…
И все бы ничего, но именно тогда стряслась страшная беда: мать ребенка трагически погибла в автокатастрофе. Понимая, что не сможет воспитывать девочку, которой исполнилось лишь одиннадцать, Андронов использовал служебные связи и определил девочку в специнтернат для детей-сирот погибших сотрудников Конторы – своеобразное суворовское училище со специальным уклоном. Николай почему-то был уверен, что в этой области его «маленькая цыганочка» сможет превзойти, возможно, легендарную Мату Хари.
Когда в крошечный зал местного вокзала грациозной походкой вплыла статная, черноокая красавица на высоких «шпильках» и безошибочно направилась к креслу, где сидел Николай, буквально все пассажиры проводили ее восхищенными взглядами.
– Бог ты мой! Как ты стала похожа на мать! – разинув рот в невольном восторге, воскликнул Андронов. Шутка ли, пятнадцать лет не видеть Викочку…
– Папочка, ты не очень-то прижимайся! – рассмеялась Виктория. – Так недалеко и до инцеста дойти! Тем более что я напомнила тебе мамочку…
– Ты что такое говоришь, цыганочка моя?! – Андронов невольно отпрянул от красавицы.
– А что я особенного сказала?! Сейчас в Европе инцест даже в моде! Отец трахает дочь! Сын – мать! Брат – сестру!.. Настоящий Содом и Гоморра!.. Это теперь здесь в порядке вещей! Ты что, об этом ничего не слышал?! Чаще заходи в Интернет… Инцест, по моему разумению, все же лучше, чем гомосексуальные отношения!
– Викочка, что за цинизм?! – возмутился Андронов. – И это говорит моя дочь?!
– А чему ты удивляешься, папочка?! – усмехнулась в ответ Виктория. – Твоя дочурка, благодаря исключительно тебе, дорогой папочка, после окончания всех этих специнтернатов и школ давно превратилась в дорогую шлюху. Спать с мужиками – теперь моя профессия! И в этом смысле я бесценный кадр. Любого посла любой державы могу в постель затащить… и выудить из него даже то, чего он сам не знает.
– Викочка!.. Викочка!.. Остановись!.. – Андронов почувствовал, как защемило отцовское сердце. Николай вдруг поймал себя на мысли, что, может, это и к лучшему. Ведь онто не за тем ли самым к ней притащился?! Предложить лечь под Ростовцева только ради того, чтобы добиться своих целей. Первое: десять цифр замка сейфа. Второе: покушение на Бессмертнова. Так что, кто из них двоих был более циничен, еще большой вопрос?!
– Давай, папочка, выкладывай, для чего я тебе вдруг понадобилась? Мы с тобой так давно не встречались. А тут, словно гром среди ясного неба, объявляешься. Наверняка же неспроста?
Виктория достала из сумочки крокодиловой кожи черную пачку «Житан». Это были жесткие сигареты без фильтра, которые обычно курят солдаты НАТО, но в основном французы. Дым от них был настолько терпким и едким, что Андронов ощутил неприятную резь в глазах.
– Девочка моя, я просто соскучился… – в нерешительности объяснил Андронов. – Старость приближается, понимаешь? А я совсем один.
– Папочка, не надо мне пудрить мозги! Ты же знаешь, я умею читать чужие мысли. Хочешь узнать, почему я согласилась на эту встречу? Потому что с детства была в тебя влюблена. Влюблена, как в мужчину… Ты и сейчас ничего мужик.
– Виктория, умоляю тебя, перестань!.. – Андронов нервно вскочил с жесткого вокзального кресла, его лицо мгновенно стало пунцовым и покрылось капельками пота.
«Неужели в этом чертовом мире действительно нет ничего святого?!» – пронеслось в голове агента «Ангела».
– Ладно, садись и успокойся, папочка! – по-деловому, властным тоном произнесла вдруг Виктория. – Выкладывай, что тебе нужно! Через час мне надо быть на важном приеме.
– Может, пройдемся… – нерешительно предложил Андронов. – Не люблю вокзалов, даже в Европе. Они мне почему-то напоминают об одиночестве. А что, доча, разве мы не могли бы жить здесь, вдвоем? Мы же с тобой тоже одиночки. Кто у нас есть, кроме друг друга?!
– Гляди, как запел, папочка. Чем ты раньше думал, когда сосватал меня в шпионки? А теперь поздно. Мне и так хорошо… – расхохоталась Виктория. – А пройтись? Пожалуйста.
Пройдя совсем немного, они устроились на скамейке в каком-то зеленом скверике.
– Викочка, тебе известен некий Ростовцев? – вкрадчиво спросил Андронов.
– Представления
– Совершенно верно. А еще он мой однокашник, у которого я сейчас служу начальником охраны. Вот как бывает, – понурил голову Андронов и нервно закурил сигарету, выуженную из пачки, которую теребила дочь.
Николай в подробностях рассказал об удачливом бизнесмене Ростовцеве, который отбил у него жену и, возможно, являлся одним из главных виновников его «служебного падения». После пространного вступления отец перешел наконец к главному вопросу: он изложил свой замысел относительно «вскрытия сейфа» Ростовцева в его рублевском особняке.
– Если мы с тобой доберемся до сокрытых там денег и драгоценностей, то ты, девочка моя, заживешь как богиня.
– Я и так живу как богиня, – нагло глядя отцу в глаза, заметила Виктория. – Ну, почти как богиня. Но вот от этих фарисеев с Лубянки хотелось бы когда-нибудь… хоть в чемнибудь… освободиться. Если я правильно тебя поняла, папочка, для этого мне необходимо затащить в постель этого самого Ростовцева и выведать у него комбинацию цифр? Наивно. Вряд ли я смогу…
– А ты попробуй, доченька… – Андронов вдруг осекся и тут же извиняющимся тоном добавил: – Но для этого вовсе не обязательно затаскивать его в постель. Ты ж и так можешь его расколоть!
Виктория сделала глубокую затяжку и, выпустив густую струю дыма, продолжила:
– Не беспокойся, майор Андронов, я уже почти приняла твое предложение. Оно видится мне весьма заманчивым, если, конечно, сокровища Ростовцева существуют в реальности. Ну, а как я буду его «окучивать», это уж не твое собачье дело. Давай координаты!
– Доченька, ты меня не так поняла… – с виноватым видом промямлил Андронов, хотя на самом деле внутренне ликовал, что Виктория согласилась на сотрудничество.
Еще об одной стороне своего плана он пока предпочел не говорить.
– Я все прекрасно поняла, папочка. Знаешь, я часто задумываюсь над вопросом, в чем, кроме продолжения рода, смысл нашего бытия? Ведь дело не столько в деньгах, сколько в личных амбициях! Каждый из нас мечтает оставить вроде как след на земле. Неважно, какой это след. Добрый или злой. Главное – оставить! Герострат сжег храм Артемиды, оставив в истории трагический след. Но все-таки оставил! И, увы, я тоже, видимо, готова к этому.
Поймав взгляд недоумевающего папаши, она добавила:
– Это я не в связи с твоим заданием. А так, вообще…
На глазах очаровательной смуглянки выступили слезы.
Вспоминая в машине ту встречу со своим вновь обретенным чадом, Андронов испытывал гложущее чувство стыда. Ведь на самом деле Виктория для него осталась, пожалуй, единственным близким существом на свете, к которому он еще питал нечто искреннее, теплое. От слова «любовь» даже в мыслях он предпочитал воздержаться.
«Что сделано, то сделано! – Андронов с силой ударил ладонью по рулю. – И ни о чем не надо сожалеть! Ведь Викочка сама, не колеблясь, приняла решение. Хотя бы ради денег. Одно плохо, что до сих пор ей по каким-то неведомым причинам не удалось расколоть эту гниду! Хотя Ростовцев, похоже, после встречи с ней вообще забыл дорогу домой».
Снедаемый отцовской ревностью, Николай вдруг задался каверзным вопросом: «А не предала ли меня Вика? Может, она действительно увлеклась Ростовцевым?!» Это было бы для него самым ужасным разочарованием. Мало того, что тот отнял у него Эльзу! В этой треклятой жизни все возможно!
Андронов невольно вспомнил циничные высказывания Вики о том, что ныне в Европе инцест в моде…
От гнетущих душу размышлений настроение испортилось окончательно.
А что, если попытаться решить все разом?
«В создавшейся ситуации существует классный выход, – подумал Николай. – Надо прямо заявить Глушаку, что Ростовцев якобы самостоятельно докопался до заказа Даниста и теперь намерен шантажировать всех кого не лень. Тогда в глазах шефа Ростовцев сразу превратится в опасного врага, и, вполне возможно, полковник сам санкционирует его немедленную ликвидацию! А заодно и его компаньона Крамера, ну и, конечно, самого Бессмертнова. Именно там огромные деньжища!»
Как же быстро они тают!3
Будильник показывал 7.10, когда в спальне Хитрова затрезвонил телефон спецсвязи.
– Легок на помине наш Андрей. Ну впрямь, как в той сказке… Вижу, вижу…
Кряхтя и чертыхаясь, Иван Макарыч сполз с супруги и поднял трубку. Не слушая, что ему прикажет Бессмертнов, Макарыч с готовностью бравого солдата произнес:
– Доброго вам утра, Андрей Андреевич. Буду, как штык, на пробежке через десять, нет, через пять минут…
– Это не Андрей… – послышался прерываемый всхлипываниями голос Елены Прекрасной. – И он не на пробежке… Срочно нужна ваша помощь…
– Что стряслось? – почуял недоброе начальник личной охраны.
– Пока вроде еще ничего не стряслось. Андрей здесь, в доме. Заперся в кабинете. И никого не пускает…
– Вы можете изъясняться понятнее?! – не без раздражения спросил Макарыч.
– Андрей всю ночь просидел в кабинете… Может, ему стало плохо? Ума не приложу, что делать!
– Ждите. Буквально через пять минут…
Наспех натянув на себя, что оказалось под рукой, – спортивные брюки и кроссовки на липучках, – Макарыч уже выбегал из дверей, когда услышал недовольный голос благоверной:
– Что, Иван, опять этот изверг вызвал на утреннюю пробежку? Смотри, дорогой мой, добегаешься до инфаркта. Не забывай о возрасте… К тому же ты и пьешь, и куришь…
– …И баб трюхаешь! – заорал Макарыч. – Опять о возрасте?! Сколько можно тыкать в мой возраст?! Будто сама пионерка! Сколько раз тебе повторять, что постоянно находиться рядом с Андреем Андреевичем моя прямая обязанность! Будешь приставать, вообще перееду в служебную спальню.
Елену Прекрасную он застал в просторной кухне-столовой основного флигеля. Без привычного макияжа, в ночном халатике, женщина сидела за стойкой с чашкой кофе в одной руке и с дымящейся сигаретой в другой. В таком виде Макарычу видеть ее еще не доводилось.
– Только без истерики! – с места в карьер гаркнул он.
Пристроив увесистую задницу на высокий табурет, Макарыч тут же схватил стоящую на столе початую бутылку коньяка и разлил в два низеньких фужера.
– Уже прикладывались? – строго спросил он. – Не отвечайте, вижу, что прикладывались. Значит, мало, коль не успокоились.
– Не помогает. Только хуже становится…
Хитров деловито выпил сначала из одного фужера, затем из другого, громко крякнул и приказал:
– Рассказывайте все по порядку… Только не преувеличивайте.