Восставшая из ада
Шрифт:
– Это так, – поддакнула я, устремляясь следом за ним, – твоему папику лишний раз нервы трепать тоже не стоит.
Сколько раз он тебя уже из ментовки выкупал?
Васик не ответил мне. Наверное, не расслышал на бегу вопроса.
Глава 8
– Его адрес узнал? Он с папашей живет или один?
– ...
– Один? Это хорошо. Жена, подруга есть?
– ...
– Вообще, один в квартире? Отлично... Что? Редко ночует дома? А когда бывает чаще всего?
– ...
– Ага, код подъезда запомнил. Глазок есть? Это плохо... А в двери замок какой конфигурации? Ага, а вот это совсем хорошо – канцелярской скрепкой открыть можно. Что же это он – бабок до хрена, а нормальный замок поставить не может.
– ...
– Я и говорю – придурок. Ладно, отбой. Спасибо за информацию. Найду этого козла, побазарю с ним. Узнаю, что он от меня хочет.
Лысый отключил телефон и откинулся на спинку сиденья своего автомобиля. Потом улыбнулся и завел мотор.
«Поеду в гости, – решил он, – навещу урода. Как его там... Василий Барба... Барбарулин. Адресок мне его теперь известен, известно, когда он дома бывает. Интересно, зачем он меня вытаптывал? Да еще с какими-то быками, автоматами вооруженными. Ладно. Сейчас как раз вечереет – семь часов.
Он должен быть дома. Поговорю. А, в сущности, чего мне с ним разговаривать? От разговоров всегда они неприятности. Если он меня вытаптывал с быками, и этот придурок Борис говорил, что вид у него и у быков был злой и грозный, то чего тогда разговаривать? Пулю ему в пузо и все разговоры. Пацан. Нашел с кем в игрушки играть. Сейчас у меня нет времени разбираться с ним, мне просто не нужны лишние проблемы, у меня и так их навалом. Значит, решено – пулю в пузо»!
Лысый мягко стронул машину с места и, насвистывая что-то веселое, выехал на проезжую часть. Как только ему представилось такая возможность, он резко увеличил скорость, вырвав приземистое обтекаемое тело своей машины из основного автостада, ползущего по дороге. Но, заметив скопление машин впереди, неохотно сбросил скорость.
Лысый очень любил быструю езду, но какая быстрая езда на вечерних улицах Москвы?
Прежде чем сделать очередной телефонный звонок, Борис долго курил, в одиночестве запершись в своей конторке. Непрерывно затягиваясь, он не сводил ненавидящих глаз с желтого корпуса своего телефонного аппарата, как будто в этом аппарате и заключался источник всех бед Бориса.
– Все-о-о пройде-от, и печаль и радо-о-ость. Все-о пройде-от... – горланило радио, Борисом включенное, чтобы создать иллюзию продолжающейся большой жизни, в непрерывном течении которой предстоящий Борису звонок должен казаться незначительным.
– Ладно, – набравшись, наконец решимости, сказал Борис и затушил сигарету в блюдце с широкой трещиной посередине, служившей ему пепельницей, – ну, господи, пронеси. Поехали.
Он поднял трубку и медленно
– Покуда призра-ак не ответит эхо-о-ом, – напел ему невидимый исполнитель, втиснутый в протекающие несколько минут радиоэфира, – после-едним воплям зуммера в но-о-о-чи-и...
– Каркает еще, – проворчал Борис, вставив палец в отверстие диска, обозначенное последней цифрой телефонного номера, – призрак, призрак. Я всегда выкручивался. И на этот раз...
Он крутанул диск и замер, почти не дыша, вслушиваясь в длинные гудки. Надеясь на то, что линия занята и можно еще на полчаса отложить этот крайне неприятный телефонный разговор.
– Слушаю! – рявкнуло вдруг из телефонной трубки так, что Борис вздрогнул. – Кто это?!
– Это я, – сдавленным голосом проговорил Борис и ничего больше проговорить не смог.
– Кто – я? – спросили его. – Давай, называйся, чего мямлишь!
– Я – Борис, – нашел в себе силы представиться Борис.
– Какой Борис? Ах, Бори-ис! – зарычали в трубке. – Вспомнил тебя! Твой срок сегодня истекает! – тут телефонный собеседник Бориса, видимо, посмотрел на часы и объявил. – Уже истек! Семь часов вечера? Ты чего, падла, бабки мне не везешь?
Борис долго облизывал пересохшие губы, прежде чем решиться сказать:
– Я сейчас никак не могу. Мне еще хотя бы неделя нужна. Меня ограбили. Кто-то все из квартиры вынес.
– Не свисти! – оборвали его. – Никакой недели я тебе на дам. Я и так полгода ждал, пока ты бабки соберешь. Карточный долг – долг чести, знаешь ведь?
– Знаю, – проблеял Борис.
– А насчет ограбления это ты своей бабушке расскажешь.
Покойнице. Ты же мне в прошлом месяце свистел, что тебя обчистили. Было, а?
Борис зажмурился, проклиная свою короткую память.
– Короче так, – подытожил суровый собеседник, – ты мне не гони больше ничего. Я через полчасика подъеду. Чтобы бабки были. Иначе...
– Подожди! – взмолился Борис. – Ну дай мне еще немного времени! Я подсоберу немного и тебе все-все отдам! В натуре говорю! Вот – бля буду, если не отдам. Ну, тебе же на эти деньги – тьфу! У тебя же в кармане каждый день на мелкие расходы в два раза больше лежит! А для меня это сумма. Мне время надо еще немного.
– Нет, – коротко ответили ему, – на бабки мне насрать на твои, это правда. Но законы надо соблюдать. Если один не отдаст, второй не отдаст, тогда все вверх дном пойдет. Никаких понятий не будет, ничего...
– Да отдам я! Завтра, завтра отдам!
– Ты меня полгода завтраками кормишь. Жди. Я приеду через полчаса. Через двадцать минут. Если бабок не будет, пеняй на себя.
– Я тебе словодаю, – начал было кричать в трубку Борис, но, услышав короткие гудки, смолк.
Он положил трубку на рычаг и опустился на стул. Потом вдруг вскочил и, пробормотав: