Восставшая из ада
Шрифт:
Иначе я бы здесь не сидела – это абсолютно точно.
Что мне делать дальше? – четко сформулировала Даша обращенный к самой себе вопрос. – Я чувствуя, что и я, и Наталья в большой опасности. Захару нужно время, чтобы самому разобраться во всем. Ясно, что и он растерян. Возвращения Натальи он не ожидал, никак не мог ожидать. Но долго так продолжаться не может, он наверняка примет какое-нибудь решения, и в чем я ни на секунду не сомневаюсь, так это в том, что это решение будет не мою пользу и уж никак не в пользу
Даша крепко сцепила зубы и глубоко задумалась. Она не могла заметить, что бритоголовый официант внимательно смотрит на нее. Не замечала она и того, что он следит за ней, не спуская глаз, с того самого момента, как она переступила порог клуба.
Еще несколько минут Даша сидела, погруженная в сложно переплетенную паутину раздумий, пока решение ее не оформилось в следующие слова:
– Нужно прекращать эти игры. Уверена, что Наталья поможет мне разобраться со всем этим, – еще не вполне выпутавшаяся из хитросплетений своих мыслей Даша и не думала, что проговорила эти слова вслух.
И бритоголовый долговязый официант слышал все от начала до конца.
– Пинчер!
Очень худой долговязый субъект, дернул кадыкастой шеей и, вытирая замасленные руки о фартук, поспешно выбрался из-за стойки.
– Чего изволите? – быстро проговорил он, подбежав к длинному столу, по обеим сторонам которого сидели очень похожие друг на друга молодые люди в спортивных костюмах и кожаных куртках.
– Водки принеси мне, – не оборачиваясь, приказал тот, кто позвал его.
– Сто? Двести?
– Двести.
Субъект повернулся, чтобы бежать обратно за стойку, но был остановлен еще одним, не менее резким окриком:
– Пинчер!
Субъект остановился, растерянно поглаживая ладонью голову. Волосы на голове у субъекто вылезали полупрозрачными кустиками, так, что в голову субъекта можно было принять за огромный одуванчик, которого сдули не весь пух.
– Отдохни, Пинчер, – проговорил парень со шрамом на небритой щеке, в спортивной костюме, тот, который окликнул вторым, – не надо водки.
– Не понял? – угрожающе приподнимаясь, произнес заказавший двести граммов.
– Сядь! – скомандовал тот же парень в спортивной костюме. – Забздел уже? Через пять минут тамбовские подойдут, разборка будет, а ты водку хлещешь. На дне стакана храбрости не найдешь, Санек.
– Кто забздел? – побагровел заказавший водку. – Да мне просто выпить хочется.
– Выпьешь потом, – отрезал парень в спортивной костюме, – я тебе лично литр текилы поставлю, когда все закончится.
Остальные молодые люди – их было около десяти человек – сидели молча. Стол, за которым они сидели, был пустым.
Лишь напротив некоторых стояли бутылки с пивом или минеральной водой. И почти все курили, стряхивая пепел в фарфоровые пепельницы с отбитыми краями или просто на пол.
В
Приход делегатов для обсуждения спорных вопросов между группировками, в соответствующих кругах именуемого разборкой, был назначен на шесть часов вечера.
Сейчас на часах было без пяти минут шесть.
Пинчер все еще топтался на одном месте, находясь в нерешительности – идти ему за стойку, или оставаться рядом с молодыми людьми, которые в любой момент могли что-нибудь захотеть.
– Пинчер, – окликнул его парень со шрамом, который, судя по всему был назначен главным над своими товарищами, – чего колыхаешься? Иди на место.
– Ага, – робко согласился Пинчер, однако никуда не пошел.
– Ну, чего тебе еще?
– Я попросить хотел, – дернув кадыком, проговорил Пинчер, – вы если это... Ну, если что-нибудь там будет...
Не очень-то стреляйте. А то это... Ущерб будет. Мне хозяин... он...
– Не твоя забота, – проворчал парень со шрамом, – пошел вон.
– Да я ему череп пробью сейчас!! – взвился вдруг один из молодых людей, чьи нервы, должно быть, не выдержали слишком долгого ожидания тамбовцев.
– Сидеть! – прикрикнул на него парень со шрамом.
– А чего он каркает, падла?! Стрелять, стрелять... Может, и не придется стрелять.
– Да сядь ты! – оскалился наконец и сам обладатель шрама. – Что вы все, как бабы? Ну, разборка и разборка – первый раз, что ли? Нервы лечить надо! Если нервы не в порядке, нужно было в воспитатели детского сада идти, а не в братву.
Молодые люди заворчали, как голодные псы. Пинчер давно уже был за стойкой и, втянув голову в плечи, испуганно озирал зал.
– Ладно, – сбавил тон парень со шрамом, – все волнуемся, все ждем. Давай, пацаны, тихо посидим. Успеем набазариться. Что их нет-то так долго, уродов. Без трех минут уже.
– Не люблю я с тамбовскими тереть, – негромко высказался угрюмый парень, молчавший до сих пор. Он сидел рядом с обозначенным шрамом главарем и с этими словами обращался, кажется, к нему одному.
Тот, однако, ничего не ответил.
– Выдумщики они какие-то, – сформулировал угрюмый, – не беспредельщики, а вроде того.
– Есть у них один, – отозвался кто-то с противоположной стороны стола, – кликуха Артист. Постоянно как выкинет что-нибудь. То в бабу переоденется, чтобы внимания отвлечь, то еще в кого. А когда никто ничего не ожидает такого – из-под подола два ствола вынимает и начинает мочить всех подряд. Как бы и в этот раз такого не случилось.
– В этот раз крутые рамсы будут, – сказал угрюмый, – вряд ли одним базаром обойдемся. Тамбовские, они такие...