Восставшая из ада
Шрифт:
Васик молчал, совершенно растерянный. Его замешательство было, впрочем, вполне понятно – на него ведь смотрели десять пистолетных дул.
Кто-то из вооруженных молодых людей крикнул:
– Там еще один! – и тотчас же пять стволов уставились мне в лицо.
– Заходи, – сказал один из молодых людей – парень со шрамом на щеке, – ме-едленно заходи.
На подгибающихся ногах, я вошла в зал и встала рядом с Васиком. Теперь я видела, что лысый за стойкой, назвавшийся Пинчером, вовсе не тот, кто приходил ко мне ночью – был он повыше ростом моего незванного
Молодые люди внимательно разглядывали нас.
– Это не он, – шепнула я Васику, – совершенно не похож. Он просто лысый, а мне надо бритого.
– Сматываться надо, – проскулил Васик, – куда это мы попали? Мама...
Последнюю фразу Васика грозные молодые люди расслышали прекрасно. Некоторые рассмеялись, опустив пистолеты, но парень со шрамом и еще несколько человек продолжали целиться нам в лица.
– Так вот ты какой, Артист, – проговорил парень со шрамом.
– Я не артист, – сглотнув, выговорил Васик, – я – Васик.
– Тогда, может быть, ты – Артист? – спросил у меня сосед того, со шрамом – детина с угрюмой такой физиономией.
– Нет, – получилось сказать у меня, – я вообще женщина.
– Вы, наверное, ошиблись, – срывающимся голосом предположил Васик, – вы, наверное, нас за каких-то других людей принимаете.
– Обычные шуточки Артиста, – проговорил угрюмый, – лохом прикидываться. Я про него наслышан.
– Может быть, мы пойдем? – тоскливо спросил Васик. – Мы вообще случайно здесь.
– А кто Пинчера спрашивал?
– Нам... нам другой Пинчер нужен. Не этот. Этот не подходит.
– Какой же вам Пинчер нужен? – осведомился парень со шрамом. – И чем вам не подходит этот?
На это Васик не нашелся, что ответить. Я заметила, что молодые люди, опустившие пистолеты, теперь снова подняли их, отчего-то насторожившись.
– Да мочить их надо! – заорал вдруг один из молодых людей. – Пацаны! Палите, пока эти тамбовцы гребанные совсем вам мозги не задурили!
– Правильно! – стали раздаваться крики. – В расход уродов! Они нас вообще на нормальных людей на считают, представления какие-то устраивают.
– Ша! – оборвал всеобщий галдеж парень со шрамом не щеке. – Не спешите, пацаны. Может быть, они тут и непричем.
Мы же не беспредельщики, правильно?
Никто ответить на его вопрос не успел. Двери в банкетный зал вдруг широко распахнулись, и на середину зала, едва не сбив нас с ног, вбежала группа молодчиков в камуфляжных костюмах и с черными масками-шапками, скрывающими лица. Молодчики были вооружены автоматами, стволы которых они мгновенно направили на вооруженных молодых людей.
– Сопротивление бесполезно! – прокричал один из молодчиков, наводя ствол своего автомата на широкую грудь парня со шрамом. – Просьба гражданам бандитам немедленно сдать оружие!
«Сейчас такое начнется, – подумала я, закрывая глаза.
– Вот и пришел твой конец, Ольга Антоновна Калинова. Шальная пуля, мозги по стенам...»
– Менты, –
Он кивнул коротко стриженной головой и очень похожие друг на друга молодые люди в кожаных куртках и спортивных костюмах побросали на пол свое оружие.
И тогда предводитель камуфлированных вдруг сорвал с себя маску явив на всеобщее обозрение широкое, лоснящееся от пота лицо, и, улыбаясь большим, как у лягушки, губастым ртом, выстрелил из своего автомата в грудь парню со шрамом, сказав при этом:
– А это тебе за отморозков, падла. И за то, что меня – Артиста – ментом обозвал.
На секунду все словно застыли. А потом, когда парень со шрамом рухнул навзничь, заливая кровью пол банкетного зала, его товарищи, один за другим ныряли за своим оружием – некоторые из них так и оставались на полу, сжимая уже бесполезные пистолеты, а другие откатывались в стороны и отстреливались под непрерывным автоматным огнем.
В себя я пришла только под стойкой. Оказалось, Васик, вовремя оправившись от оцепенелого испуга, затащил меня туда. В зале грохотали выстрелы, сыпалась штукатурка, вопили раненные и молчали убитые.
Трясущимися руками я ощупала свою защищенную толстой броней пуленепробиваемого жилета грудь.
– Ни одной дырочки, – вырвалось у меня.
– И в меня тоже ни разу не попали, – сказал рядом со мной Васик, – надо же. А если бы жилетов не было, изрешетили бы. Называется – закон подлости.
Он вдруг толкнул меня локтем и кивком головы указал на что-то. Я посмотрела и увидела подпрыгивающий тощий зад и пыльные подошвы демисезонных ботинок.
– Пинчер твой сваливает, – прокомментировал Васик, – вон дверь. Наверное, на кухню ведет. А оттуда можно через черный ход уйти. Давай за ним, если не хочешь, чтобы нас зацепила таки какая-нибудь шальная пуля-дура или не накрыли настоящие менты, которые наверняка через минуту другую будут тут.
Один за другим на четвереньках мы выбрались из банкетного зала на кухню. Только там мы смогли выпрямиться в полный рост.
– Плиты одни, – пробормотал Васик, озираясь, – и котлы огромные. Где же тут выход-то?
Один из громадных котлов, стоящий прямо на полу, шевельнулся и крышка, закрывающая его, приподнялась. Васик метнулся туда, сдернул крышку совсем и обнаружил в котле пронзительно запищавшего Пинчера, который, очевидно, решил переждать там пальбу бандитской разборки и долженствующий последовать непосредственного после этого мероприятия наезд милиции.
– Нет, – глубокомысленно изрек Васик, опуская крышку обратно на котел (визг Пинчера стал много глуше), – это явно не тот, который нам нужен. Не похож он на крутого киллера. Кинул меня этот мудак Борис. Ну ладно. Ответит он мне за все. Втравил в такую историю... Я чуть в штаны не это самое... Ладно, – Васик снова огляделся и обнаружил-таки выход из кухни, – валим отсюда. Сейчас менты подъедут, совсем необязательно, чтобы они нас тут застали.