Восставший из ада
Шрифт:
— Места-то там много, но там есть Джулия…
— А-а, понятно, — протянул Стив.
Какое-то время они шли молча, прислушиваясь к шуршанию опавшей листвы под ногами. Осень в этом году выдалась сравнительно ранней, поэтому быстро темнело.
— Интересно, что ты имеешь против нее, — задумчиво проговорил Стив. — Она такая вежливая…
— Не знаю, — отозвалась Керсти, немного поколебавшись. — Она какая-то дерганая… фригидная.
— А мы не фригидные? — Стив обнял ее за плечи.
— Конечно, нет.
— Нет? — насмешливо переспросил Стив. — Совсем нет? А я слышал иное.
Он набросил на нее свою кожаную куртку, почувствовав, что девушка
— Значит, ты не с теми людьми говорил, — засмеялась Керсти, оборачивая все в шутку.
Они замолчали.
— Ты любишь читать? — подал голос Стив.
— Люблю, — почему-то грустно ответила Керсти, — Про любовь.
— А как тебе Эдгар По?
— Так себе. Я его не понимаю. Помнишь, в школе учили «Ворона»? — почему-то развеселилась Керсти. — Я просто тряслась от его строк, — и Керсти, сделав загадочную физиономию, начала декламировать:
«Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, и чтоб сердцу легче стало, встав я повторил устало: "Это гость лишь запоздалый у порога моего. Гость какой-то запоздалый у порога моего. Гость — и больше ничего"».
— Почитай еще что-нибудь! Здорово у тебя получается, — подбодрил ее Стив.
— Это я так… — замялась Керсти — Я больше и не помню ничего. Лучше ты расскажи мне что-нибудь, ты ведь, кажется, сочиняешь. Это правда?
— Да так, ерунда это, больше от нечего делать.
— Да ладно тебе, — возразила Керсти. — Нам с тобой все равно еще порядочно шагать, а автобусы не ходят.
— Давай остановим такси.
— А ты этого хочешь?
— Я… нет.
— Ну, тогда рассказывай — и Керсти теснее прижалась к Стиву.
— Хорошо, что же тебе рассказать?
Подумав, Стив начал:
«Вонг-Хон снова подошел к большому прямоугольному зеркалу в резной оправе и дотронулся до его холодной поверхности. Отражение повторило действие, и пальцы, казалось, соприкоснулись. Не отнимая руки, он приложил ухо к зеркалу, немного постоял, и отошел в противоположный угол комнаты, ближе к окну. Там стоял низкий столик ручной работы, изготовленный древними китайскими мастерами. Ножка стола была искусно вырезана из цельного куска дерева и изображала двух драконов, соприкасающихся животами и держащими в зубах солнечный диск.
Вонг-Хон издали еще раз взглянул в зеркало и опустился в удобное плетеное кресло, стоявшее около столика.
Этот тридцатипятилетний китаец, видимо, давно обосновался в Гонконге. Он жил в островной части города, Вэнчай; от материковой — Каулуна она отделялась узким проливом, который можно было преодолеть за пять минут.
Два года назад большая квартира на побережье, в которой он жил, опустела. Не прожив вместе и года, он и его жена Джо-Эн решили разойтись. Джо-Эн не устраивала страсть мужа к разного рода диковинкам, собранным со всех частей света, его неуемное увлечение алхимией, тяга к приготовлению различных составов, по рецептам, вычитанным в древних манускриптах.
И действительно, стены его квартиры были сплошь увешаны ритуальными масками, оскаленными черепами, кабалистическими амулетами и фигурами. А по вечерам из вытяжки над его лабораторией поднимались ядовитые струйки испарений ртути.
Вонг-Хон был очень замкнут и необщителен, все свободное время просиживал за лабораторным столом, изучая загадки земли.
В последнее время ему стали сниться навязчивые сны: будто он подходит к зеркалу, протягивает к нему руку, она, не встречая преграды, проходит сквозь стекло. Он просыпался от ужаса, веря в реальность снов.
— Единственная подлинная реальность — это сон и воображение. Мир, бытие, реальность — это все сновидения наяву. Все существующее — сон, все, что не сон, — не существует. Действительность реальна только тогда, когда она — сновидение.
Откинувшись на спинку плетеного кресла, Вонг-Хон в задумчивости тер виски. Вот уже с неделю, как ему стало казаться, что он слышит доносившиеся из глубины зеркала неясные звуки, напоминающие отдаленное бряцание оружием. И он не мог понять их причину. Вонг-Хон боялся сойти с ума, не давая воли своим взвинченным нервам.
В который раз сегодня он подошел к зеркалу и хотел было снова приложиться к нему ухом, но заметил в его глубине тонкую полоску непонятного цвета. Отшатнувшись, он увидел, что полоска, извиваясь, как угорь, подплыла к краю зеркала и исчезла за резной рамой. В течение дня Вонг-Хон несколько раз замечал эту полоску, плавающую в глубине зеркала.
Ночью во сне его опять мучили кошмары, в которых ему особенно запомнилась безобразная рыба, вылезающая из зеркала. Раздувая жабры, она хватала Вонг-Хона холодными липкими плавниками. Проснувшись утром весь в поту, он обнаружил у себя на груди прилипшую пластину рыбьей чешуи. Только приняв освежающий душ, он пришел в себя и смог выстроить свои догадки в какую-то логическую цепь рассуждений. Этой ночью он решил экспериментально подтвердить правильность своей теории, согласно которой предмет имеет форму и облик, до тех пор, пока мы уверены, что эти форма и облик соответствуют данному предмету.
Наспех съев пару бутербродов и выпив чашку кофе, он надел легкий полотняный костюм, взял соломенную шляпу, и вышел на улицу, отправляясь к парому, чтобы переправиться на материк.
На набережной Каулуна было оживленно. Торговцы из разных частей света громко кричали, расхваливая свой товар. Повсюду сновали рикши, уступая дорогу редкому автомобилю, в котором обычно сидел, развалившись, холеный джентльмен, несмотря на жару, в котелке и галстуке, с сигарой в зубах.
Растолкав ринувшуюся на подошедший к причалу паром толпу, направлявшуюся на Вэнчай, Вонг-Хон быстро зашагал вдоль торговых рядов. Ему были нужны простые восковые свечи».
Раскуривая сигарету, Стив замолчал и, взглянув на внимательно слушавшую его рассказ Керсти, продолжил:
«Поздно вечером Вонг-Хон начал приготовления, время от времени прислушиваясь к звукам, исходящим из недр зеркала, и поглядывая на тонкую полоску, изредка пронзающую его гладь.
Прямо против большого зеркала Вонг-Хон установил точно такое же, прикрепив к его раме подсвечники с вставленными в них свечами. Отойдя вглубь комнаты, он критически осмотрел свою конструкцию и остался доволен. Облачившись в белую одежду и повесив на грудь медальон с изображением Соломона, сделанный из чистого золота, он дождался, когда стрелка на часах подойдет к цифре одиннадцать, приблизился к зеркалу и написал на нем сверху буквы «JHS», под ними поставив маленький крестик. Затем Вонг-Хон, подошел к алтарю, и зажег на нем листы алоэ и две свечи. Зеркала отражались друг в друге, образуя бесконечный коридор, освещенный по стенкам вереницей зажженных свечей. Взяв в одну руку шпагу с богато украшенным эфесом, в другую — склянку со святой водой и, встав между двух зеркал, он произнес: