Восток в новейший период (1945-2000 гг.)
Шрифт:
Конечно, не следует преувеличивать степень светскости самого Мохаммада Хатами, который и по происхождению, и по воспитанию, и по своей деятельности является частью пришедшего к власти духовенства. Ходжат-оль-эслам Мохаммад Хатами — сын аятоллы Рухоллы Хатами, сторонника Хомейни, с семьей Хомейни связан родственными узами. Учился в Исфаганском и Тегеранском университетах, получил религиозное образование в Куме. И исламском революционном движении участвовал с 1968 г. и вместе с сыном Хомейни, Ахмадом, был членом руководства Исламского общества в Исфаганском университете. После победы революции он занимал важные посты в структуре исламской власти: был депутатом первого меджлиса, редактором газеты «Кейхан», министром культуры и исламской ориентации в правительствах Мусави и Рафсанджани, заместителем главнокомандующего вооруженными силами по вопросам культуры и начальником штаба военной пропаганды в период ирано-иракской войны, консультантом Рафсанджани
И тем более симптоматично, что с именем Хатами, представляющего высшие слои духовенства Ирана, связаны новые грани эволюционного процесса, обозначившегося в стране по мере ее развития. Хатами, являясь одним из лидеров Ассамблеи борющихся улемов, отражает позицию этой крупной группировки духовенства. Как президент страны, он пытался реформировать политический режим, сохранив его исламский характер.
Более решительными противниками существующей монополии духовенства на власть являются такие видные политические и религиозные фигуры, как аятолла Хосейн Али Монтазери, Мохсен Кадивар, Мостафа Мохаггег-Дамад.
До 2000 г. многие из инициатив правительства Хатами блокировались меджлисом, большинство которого составляли сторонники консервативных сил. До выборов в шестой меджлис в 2000 г. не было принято новых основополагающих экономических законов, в частности, относительно налогообложения, защиты частных и иностранных инвестиций, их гарантий и возврата, которые бы стимулировали углубление экономических реформ. Не был принят в окончательном варианте даже третий пятилетний план. Более того, начало действия плана с 2000 г. было передвинуто на 2001 г. Все законодательные рычаги находились в руках противников дальнейших реформ, именно они составляли большинство меджлиса, с которым было вынуждено работать первые два года правительство Хатами. Тем не менее, размер ВВП в 2000 г. на душу населения удалось повысить по паритету покупательной способности почти до 6 тыс. долл., а размер внешнего долга сократить с 1993 к 2000 г. с 23 млрд. до 10 млрд. долл.
Несмотря на куре либерализации, снизить уровень чрезмерной зависимости экономического развития от нефти правительству Хатами не удалось. Поступления от продажи нефти давали свыше 30 % бюджетных доходов и свыше 80 % всех валютных поступлений Ирана. Объемы внешнеторгового оборота страны, составляющие от 30 до 50 % ВВП, в значительной мере зависели от нефтяного экспорта, определяемого мировой конъюнктурой. Так, в 1998/99 г., когда из-за падения цен на нефть стоимость нефтяного экспорта упала до 9,9 млрд. долл., весь внешнеторговый оборот составил 27,4 млрд. долл. В 2000/01 г. экспорт нефти увеличился до 24,2 млрд. долл., и объем внешней торговли — до 43,5 млрд. долл. Объемы ненефтяного экспорта, несмотря на его рост в 1990-е годы, не превышали 3–4 млрд. долл. Доходы нефтяной отрасли, находящейся в руках государства, формировали валютные резервы, необходимые для оплаты импорта оборудования, полуфабрикатов и продовольствия. Доля импортного компонента в иранской промышленности чрезвычайно велика (от 40 до 70 % в разных отраслях), и сокращение импортных поставок приводило к сбоям в промышленном производстве.
Чрезвычайно большой сохранялась потребность Ирана в модернизации и поставках оборудования для нефтегазовых отраслей, в закупках технологий, необходимых для переориентации промышленности на экспорт. В связи с этим одной из главных проблем экономического развития было создание условий для привлечения иностранных инвестиций в экспортные отрасли. Использование в этих целях свободных торговых и экономических зон не принесло сколько-нибудь значительного результата.
Проведение курса на дальнейшую экономическую и политическую либерализацию требовало внесения изменений в законодательную основу и, следовательно, вновь обострило противостояние в политической элите и в обществе. Очередным этапом борьбы между различными группировками, отражающими разные подходы к направлению дальнейшей эволюции режима, стала подготовка к выборам в меджлис шестого созыва 18 февраля 2000 г. Накал борьбы был беспрецедентным.
Накануне этих выборов был создан Фронт 23 мая (или 2-го хордада — день победы на выборах президента М. Хатами), в который вошли 18 партий и организаций, выдвинувших общих кандидатов. Главным политическим ядром этого блока стала партия «Мошарекят» («Соучастие»), образованная братом президента Резой Хатами. Главный предвыборный лозунг Фронта 23 мая и партии «Мошарекят» — «Иран для всех иранцев» — оказался весьма привлекательным и действенным в значительной степени из-за того, что не связывал лояльность режиму только с исламской идеологией. Хотя инициатором создания Фронта явилась Ассамблея борющихся улемов, в него вошли и некоторые партии, так сказать, обычного типа. Таким образом, Фронт объединял всех сторонников курса президента, а не только представителей духовенства.
На 290 мест в меджлисе претендовали 6083 кандидата, прошедших через утверждение Наблюдательным советом. Увеличилось число женщин, прошедших регистрацию. В меджлис 6-го
Сторонники Хатами одержали убедительную победу. Только кандидаты «Мошарекят» получили 150 мест в парламенте. Из 30 мест по Тегерану 29 завоевали сторонники Хатами, и лишь одно место с небольшим перевесом голосов (25,58 %) досталось Рафсанджани, который в предвыборных программах партии «Каргозаран» был заявлен ее кандидатом и в общественном мнении тесно связан с этой партией. Несмотря на то что «Каргозаран» поддержала многих из кандидатов «Мошарекят», ее сторонники потерпели явное поражение. Не прошла в меджлис и кандидатура одного из лидеров «Каргозаран», дочери Рафсанджани — Фаэзе Хашеми. Влияние этой партии стало падать из-за разногласий между ее лидерами. Предвыборная программа «Каргозаран» в принципе ничем не отличалась от программных заявлений «Мошарекят», но в отличие от последних не содержала кратких и привлекательных лозунгов. А лозунг «Иран для всех иранцев», не отрицая необходимости экономических рыночных реформ, как бы делал упор на то, что эти реформы должны совершаться в интересах большинства иранцев, а не только «новых» предпринимательских слоев.
Основное содержание внутриполитической ситуации в Иране в 2001 г. составила предвыборная борьба за пост президента. Выборы происходили в ситуации, когда иранское общество ждало от правительства реформаторов и нового меджлиса реального ускорения реформирования общества. Впервые в истории исламского периода и законодательная и исполнительная власть оказалась в руках реформаторского крыла политических лидеров страны. В какой-то мере эти ожидания при новом меджлисе стали реализовываться. Ускорился законотворческий процесс либерализации общества. Был принят окончательный вариант третьего пятилетнего плана, одобрены поправки к закону о свободных экономических зонах, было законодательно разрешено создание первого негосударственного банка. Новые варианты разрабатывавшихся законов — о налогах, о банковской системе, об иностранных инвестициях, о разделе продукции — стали носить характер более приближенный к общемировым нормам.
Однако прорыва в политической демократизации общества не произошло. По мере приближения президентских выборов политическая напряженность стремительно нарастала. Консервативное духовенство, стремясь нивелировать потери от поражения на парламентских выборах, особенно активизировалось в стремлении усилить контроль над внутриполитической жизнью общества, за сохранением приоритета религиозных структур власти. Оно вынудило меджлис принять поправки к закону о прессе, по которым суд мог заставить журналистов раскрыть источники информации и лишить права на работу в прессе любого, которого суд заподозрит в «деструктивной» деятельности. Чтобы уменьшить поддержку реформаторов среди молодежного электората, возрастной ценз был повышен с 15 до 16 лет. Для ограничения свободы печати стали использоваться религиозные суды. Наблюдательный совет издал ряд рекомендаций, направленных на ограничение свободных политических дискуссий. Было закрыто около 40 периодических изданий, арестован ряд журналистов, политических деятелей, для разгона студенческих и молодежных митингов и собраний использовались военные силы. Более 70 человек, тесно связанных с партией Движение за свободу Ирана, были арестованы, некоторые осуждены по обвинению в действиях «по свержению исламской республики», а деятельность самой партии запрещена.
Сама ситуация перед президентскими выборами 2001 г. разительно отличалась от предыдущих выборов 1997 г. Победа Хатами в 1997 г. скорее была победой над Акбаром Натег-Нури, как противником начатых Рафсанджани реформ. Кандидатура Хатами и его программа обеспечения конституционных прав для иранского общества не связывалась в то время духовенством с его дальнейшими шагами по демократизации режима.
Однако за три года пребывания Хатами у власти стало очевидным, что все большая часть иранского общества стала связывать с ним надежды на улучшение своего положения, качества жизни, на более тесные связи Ирана с мировым сообществом, которые позволили бы стране поднять свой экономический и геополитический уровень. Не менее очевидным было и то, что переизбрание Хатами является индикатором настроя иранского общества не просто на дальнейшую эволюцию режима, но на ускорение этой эволюции, на политические реформы, на создание правового гражданского общества, на повышение его толерантности. Недаром накануне выборов Организация моджахедов исламской революции заявляла, что выборы 8 июня — «это референдум» между «реформами и необратимостью», «консерватизмом и закрытостью». Фронт 21 мая, поддерживавший Хатами, выдвинул такие новые, доступные и удачные по формулировкам и звучанию лозунги: «За гражданское общество!», «Закон для всех!», «Искоренить давление!» Симптоматично, что партии, поддерживавшие Хатами, использовали не исламские, а преимущественно светские лозунги в поддержку демократизации общества, но носящие националистический характер. Это, прежде всего, главный лозунг — «Иран для иранцев». Нередко молодежные шествия скандировали: «Мосаддык, Мосаддык, мы идем твоим путем!»