Восток в огне
Шрифт:
В ее улыбке было озорство, намек на распутство, что еще больше поколебало Баллисту.
– Прежде чем ты уйдешь… я хотел тебя кое о чем спросить.
– Она подождала.
– На днях я видел статую на агоре.
– Там много статуй. Большинство из них были созданы благодарными жителями города, чтобы прославить добродетели защитников караванов, таких как мой отец.
– Одной из них был увековечен отец Анаму. Его звали Агегос, - она не произнесла ни слова.
– В надписи говорилось, что Агегос был сатрапом Тилуаны. Остров Тилуана находится в Персидском заливе. Это часть империи персов. Им правит Шапур.
На мгновение Батшиба выглядела
– О, я понимаю, о чем ты думаешь. Ты задаешься вопросом, насколько преданным Риму может быть человек, чей отец был сатрапом персов.
– Она снова рассмеялась.
– Мой отец будет в ярости из-за того, что я упустил возможность очернить одного из его соперников в глазах нового дукса реки… хотя в последнее время он был странно миролюбив, даже по отношению к ним.
– Она на мгновение задумалась, а затем продолжила.
– Все это совершенно нормально для защитника каравана. Богатство других богатых людей в империуме в конечном счете зависит от земли. Защитники караванов владеют землей вокруг деревень на северо-западе и за рекой. Они получают арендную плату от своих арендаторов и от собственности, которой они владеют в городе. Хотя об этом редко упоминают, они дают деньги взаймы под проценты. Но их настоящее богатство заключается в сопровождении караванов между Персией и Римом. Чтобы защитить караваны, когда они пересекают границу, им нужны контакты, связи в обеих империях. У них также много связей с кочевниками в глубокой пустыне, которые не признают ни Персию, ни Рим.
– Спасибо, - сказал Баллиста.
– Но одна вещь меня озадачивает. Как эта защита создает их богатство? Надпись говорила о том, что отец Анаму защищал караваны из своих собственных средств.
– Тебе еще многому предстоит научиться.
Она посмотрела на большого северянина совсем другим взглядом, чем раньше, возможно, взглядом незамысловатой привязанности.
– Возможно, в образе... наивного варвара с далекого севера есть доля правды. Мой отец и ему подобные действуют по великодушию своих душ. Ни одному торговцу и в голову не придет предлагать плату, и защитник каравана был бы оскорблен, если бы его предложили, но подходящий подарок, полностью добровольный взнос - это совсем другое дело. Торговцы благодарны за защиту.
Они стояли близко друг к другу. Она смотрела на него снизу вверх. Он начал наклоняться вперед. Она отступила, в ее глазах снова появилось озорство.
– Не забывай, что у тебя есть жена, а у Хаддудада - острый меч.
Зима надвигалась на город Арет.
Это было совсем не похоже на скованные железом зимы земли англов. Там снег мог месяцами лежать тяжелым слоем на полях, над хижинами крестьян и залами воинов с высокими крышами. За частоколом ледяной туман окутывал неосмотрительных и неосторожных. Люди и животные умирали от холода.
Зима в Арете была совсем другим зверем, более мягким, но капризным. Большинство ночей в декабре и январе стояли морозы. В те дни, когда шел дождь, многие, как и в прошлом году, умирали, но меньше после солнцестояния, шел сильный дождь. Земля превратилась в море грязи. Воздух оставался холодным. Затем сильные северо-восточные ветра разгоняли облака, всходило великолепное солнце, теплое, как весенний день у северного океана, и земля высыхала – а потом снова шёл дождь.
В некотором смысле жизнь в Арете продолжалась как ни в чем не бывало. Жрецы и набожные люди отмечали праздники своих богов – Непобедимого Солнца, Юпитера и Януса, Афлада, Атаргатиса и Аззанатконы. Глашатаи предшествовали процессиям по улицам, предупреждая тех, кто придерживается меньшей, иной или вообще не придерживается веры, сложить свои инструменты, чтобы священники и их божества не увидели зловещий вид людей за работой в святой день. Баллиста уступил давлению народа и отменил свой указ, запрещающий собрания из десяти и более человек. Он надеялся, что эта уступка может сделать другие введенные им строгости более терпимыми. Конечно, эта уступка приветствовалась на двух больших праздниках зимы, на Сатурналиях,
Как всегда, первого января, в календы, гарнизон и те провинциалы, которые стремились произвести впечатление на власти, возобновили свою клятву верности императорам и их семье. В тот же день новые магистраты вступили в должность, Огелос сменил Анаму на посту архонта в Арете. Как всегда, солдаты с нетерпением ждали седьмого января: дня выплаты жалованья, когда после жертвоприношений будет подан жареный ужин: Юпитеру Оптимусу Максимусу – бык, Юноне, Минерве и Салусу - корова, отцу Марсу - буйвол. Как всегда, арендная плата должна была быть выплачена первого января; должники беспокоились о приближении календ, нон и ид каждого месяца, когда должны были выплачиваться проценты по займам; а суеверные люди боялись следующих за этим несчастливых "черных дней".
И все же во многих, многих отношениях эта зима в Арете была ненормальной. День ото дня город все больше походил на вооруженный лагерь. Под медленным, но внимательным присмотром Мамурры начали формироваться укрепления города. Отряды мобилизованных рабочих снесли гордые башни-гробницы некрополя, а упряжки волов и ослов доставили обломки в город. Еще больше рабочих насыпали щебень на внутреннюю и внешнюю стороны западной стены, постепенно формируя из него сердцевину огромных пандусов - гласис и контргласис. Обшитые тростником и облицованные глинобитным кирпичом, эти пандусы должны позволить стенам устоять перед лицом всего, что могли обрушить на них Сасаниды. По мере того, как каждый участок некрополя оказывался расчищен, новые бригады рабочих начали рыть широкий ров, который препятствовал бы подходу к стене пустыни.
Внутренняя часть города также бурлила от активности. Кузнецы ковали из лемехов мечи, наконечники стрел и дротиков. Плотники сплетали деревянные ламели в щиты. Стрельники работали не покладая рук, чтобы изготовить бесчисленное количество стрел и артиллерийских болтов, требуемых военными.
В каждом доме, баре и борделе – по крайней мере, когда в пределах слышимости не было римских солдат – обсуждалась ненормальность зимы. С одной стороны, большой варварский ублюдок подвергся решительной критике: дома, могилы и храмы осквернены, рабы освобождены, свободные низведены до состояния рабов, гражданские свободы лишены, скромность жен и дочерей скомпрометирована. С другой стороны, только дукс давал хоть какую-то надежду: возможно, все жертвы оправдают себя. Споры шли круг за кругом, по закоулкам и грязным переулкам, от маленького святилища Тюхе Арета за Пальмирскими воротами до вонючих пристроек у воды. Жители Арета были одновременно возмущены и напуганы. Еще они устали. Дукс сильно подгонял их.
Солдаты тоже усердно трудились. В день Нового года Баллиста обнародовал свои планы по обороне города. Никто, даже Ацилий Глабрион, не засмеялся. Северянин сосредоточил свои силы на западной стене, обращенной к открытой пустыне. Здесь на зубчатых стенах должны были находиться не менее восьми из двенадцати центурий IIII Скифского и все шесть центурий XX Пальмирской Когорты. Договоренность заключалась в том, что каждая секция зубчатой стены меж двух башен будет защищаться одной центурией легионеров и одной из - из ауксилии. Еще одна центурия из IIII Скифского будет размещена у главных ворот. На крайнем севере стены оставалась только одна центурия XX Когорты чтобы прикрыть последние четыре башни, но здесь северный овраг изгибался, чтобы обеспечить дополнительную защиту, и башни в любом случае были ближе друг к другу.
Другие стены были защищены куда хуже. Северная стена, обращенная к ущелью, удерживалась только одной центурией IIII Скифского и двумя спешенными турмами XX Когорты. Восточная стена, обращенная к Евфрату, будет охраняться нумерием Анаму, а одна центурия IIII Скифского будет следить за Водяными воротами, туннелями и двумя воротами у воды. Наконец, гарнизон южной стены над ущельем должен был состоять из нумерий Ярхая и Огелоса, и только одна спешенная турма XX Когорты охраняла задние ворота.