Восток в огне
Шрифт:
— Я… не помню, Кириос, - темные глаза юноши избегали взгляда Баллисты. Баллиста молчал, а затем раб вдруг начал торопливо говорить, слова в спешке вылетали наружу, - Я был напуган, болтал вздор только потому, что был напуган - шум, вода. Я думал, мы умрем.
Баллиста пристально посмотрел на него.
— Когда ты начал, капитан говорил об островах Диомеда. Что он говорил?
— Я не знаю, Кириос.
— Деметрий, когда я в последний раз проверял, ты был моим рабом, моей собственностью. Разве один из ваших любимых древних писателей не описывал раба как
— Он собирался рассказать тебе миф об островах Диомеда. Я хотел его остановить. Я прервал его и рассказал историю острова сатиров. Это в «Описании Греции» Павсания. Я хотел показать, что, какими бы соблазнительными они ни были - даже такие образованные люди, как писатель Павсаний, влюбились в них - такие истории редко бывают правдивы, - юноша смущенно остановился.
— Так что же это за миф об островах Диомеда?
Щеки мальчика вспыхнули.
— Это просто глупая история.
— Расскажи мне, - приказал Баллиста
— Некоторые говорят, что после Троянской войны греческий герой Диомед не вернулся домой, а поселился на двух удаленных островах в Адриатике. Там ему посвящено святилище. Вокруг него сидят большие птицы с большими острыми клювами. Легенда гласит, что, когда на берег выходит грек, то птицы сохраняют спокойствие. Но если на берег попытается выйти варвар, они взлетают в воздух, а потом падают, пытаясь его убить. Говорят, они товарищи Диомеда, превратившиеся в птиц.
— И ты хотели пощадить мои чувства?
– Баллиста запрокинул голову и засмеялся, - Очевидно, тебе никто не сказал. В моем варварском племени мы на самом деле не увлекаемся чувствами, разве что когда очень пьяны.
Глава 2
После Кассиопы боги сменили гнев на милость. Неожиданная ярость Нота, южного ветра, уступила место мягкому и доброму северному Борею. Оставляя по левому борту крутые горы Эпира, Акарнании и Пелоппонеса, «Конкордия» шла, по большей частипод парусами, вдоль западного побережья Греции. Трирема обогнула мыс Тайнарон, прошла между Малеей и Китерой, а затем на веслах направилась на северо-восток, в Эгейское море, направив свой злой таран на Киклады: Мелос, Серифос, Сирос. По прошествии семи дней и оставив вокруг только остров Ренея, они должны были добраться до Делоса за пару часов.
Крошечный, почти бесплодный камень в центре Киклад, Делос всегда отличался от соседей. Давным давно он бродил по водам. Когда Лето, соблазненная Зевсом, царем богов, и преследуемая его женой Герой, была отвергнута всеми остальными местами на земле, Делос взял ее к себе, и там она родила бога Аполлона и его сестру Артемиду. В качестве награды Делос был закреплен на своем месте навсегда. Больных и рожениц переправляли на Ренею; никто не должен был рождаться или умирать на Делосе. В течение долгих веков остров и его святыни процветали, не нуждались в укреплениях, находясь в руках богов. Во времена золотого века Греции Делос был выбран в качестве штаб-квартиры союза, созданного афинянами, для ведения борьбы за свободу от персов.
Приход Рима, взошедшего на западе, изменил все. Римляне объявили Делос свободным портом; не из благочестия, а из грязной коммерции.
Деметрий смотрел на Делос. Справа от него был серый, горбатый контур горы Синтус. На его вершине находилось святилище Зевса и Афины. Ниже сгруппированы святилища других богов египетских, сирийских, а также греческих. Под ними, спускался к морю старый город — горстка побеленных стен и крыш, покрытых красной черепицей, мерцающих на солнце. Колоссальная статуя Аполлона привлекла внимание Деметрия. Его голова с длинными заплетенными волосами, вылепленная бесчисленное количество поколений назад, была повернута в сторону священного озера, улыбался своей неподвижной улыбкой. Там, рядом со священным озером, было место, которого Деметрий боялся с тех пор, как услышал, где была пришвартована «Конкордия».
Он видел его только один раз, и это было пять лет назад, но он никогда не забудет Итальянскую Агору. Его раздели и вымыли - товар ведь должен были выглядеть наилучшим образом - затем повели в квартал. Там он был примером послушного раба, опасаясь угрозы избиения или того хуже. Он чувствовал запах людской массы под безжалостным средиземноморским солнцем. Аукционист выполнил свою роль - «хорошо образованный… из него получится хороший секретарь или бухгалтер». Всплыли отрывки грубых комментариев людей: «Образованный придурок, я бы сказал»… «Хорошо пользованный, если Турпилий владел им». Оживленные торги, и сделка состоялась. Вспоминая, Деметрий почувствовал, как его лицо пылало, а глаза жгли непролитые слезы ярости.
Деметрий старался не думать об Итальянской Агоре. Для него это была самая глубокая яма за три года тьмы после мягкого весеннего света предыдущей жизни. Он не говорил ни о чем; он дал понять, что родился в рабстве
Театральный квартал старого города Делоса представлял собой нагромождение узких извилистых переулков, нависших над наклонными стенами ветхих домов. Солнечному свету было трудно попасть сюда и в лучшие времена. Теперь же, когда солнце садилось над островом Ренея, было почти темно. Фрументарии не подумали принести факел или нанять факельщиков.
– Дерьмо, - сказал испанец.
– В чем дело?
– Дерьмо. Я только что вляпался в огромную кучу дерьма.
После того, как он упомянул это, двое других обратили внимание, как воняет в переулке.
– Туда. Знак ведущий моряка в порт, - указал пунниец.
На уровне глаз располагался здоровенный лепной фалос. Его головку украшало ухмыляющееся лицо. Шпионы последовали по указанному направлению, только испанец поотстал, чтобы очистить сандалий.