Восток
Шрифт:
– Куда осторожнее-то? – проворчал Дунай.– Нам теперь…
– Вон туда.– Айгуль кивнула на темный проход.– Выход внутрь основного здания чуть дальше. Я тут все проверила в самый первый приезд, так, на всякий случай. Лишь бы Хан не думал так же, как и я. Да и нойон Форпоста не дурак, к сожалению. Ни один из хайнов не бывает глупым, Дунай, запомни. Вечное Синее Небо сделало гао умелыми и послушными, кешайнов сотворило лучшими воинами, а хайны… хайны видят многое до того, как оно произойдет.
– Ишь, как завернула,– пластун усмехнулся.– Посмотрим да проверим, каков твой хваленый
– Осторожнее, светлобородый.– Айгуль не сдвинулась с места.– Не делай из моих слов шутки. Нас с тобой сейчас можно и не высматривать. За полет стрелы таким запахом сшибает, что с закрытыми глазами можно понять, где стоим. Да и следы останутся.
– Эт точно… но не страшно, если все как надо сделаем.– Дунай встряхнул одежду. Налипшая грязь с жирным чавканьем упала на пол, покрытый трещинами и мхом.– Ничего, краса-девица, прорвемся. Ты мне лучше скажи: вот тут, на затылке, у меня никто не сидит?
Айгуль подошла ближе, грубо заставила Дуная наклониться и подняла вверх косу. Присвистнула:
– Ух ты… а у тебя появилась подружка, души в тебе не чает и вряд ли сама отцепится.
Дунай вздрогнул, поднял руку и нащупал на шее, чуть ниже плотного пучка косы, живое и склизкое тело, длиной с его палец, не меньше.
– Сними, пожалуйста.– И напрягся, ощутив, как кожи коснулось холодное острие ножа. Вот оно, время истины, что все расставит на свои места. Захоти сейчас Айгуль – и умрет Дунай быстро, не успев ничего сделать.
– Готово.– Айгуль бросила пиявку на пол, наступила подошвой. Та лопнула с отвратительным хлюпаньем.– Ненавижу эту дрянь, светлобородый. У нас, в степи, таких и близко нет.
– Спасибо,– пластун посмотрел на немаленькое красное пятно, оставшееся от паразита, поморщился.– Я тоже их ненавижу.
– Вот и у нас с тобой есть что-то общее,– девушка посмотрела на него и неожиданно широко улыбнулась.– Видел бы ты себя со стороны, батыр, когда я тебе ее снимала. Сильно испугался, думал, что не ее, а тебя ножом резать буду?
– Да не… – Дунай пожал плечами. А что, собственно, скрывать? – Испугался, да. Теперь я тебе верю полностью. Хотела бы, так прирезала как теленка.
– Это точно. Только оно мне не надо, светлобородый, ни к чему. Пошли?
– Ну не поехали же?
– Смеяться после… как это? После слова «лопата»?
Дунаю только и оставалось, что пожать плечами и двинуться вперед, приноравливаясь к темноте, снова окутавшей его со всех сторон. Да еще и запах этот, к которому никак не привыкнет нос. Уж чего только не нюхал, пока в пластунах, а гляди ж ты, второй раз за неделю пробирает до самых печенок. Не иначе как стареть начал, что еще скажешь? И в баню хочется.
Путь до нужного подъема вышел не очень долгим. За последние несколько дней пластун уже совсем привык к низкому потолку коридоров, освоился с постоянно нависающей тяжестью земли и стен. Ох и изрыта Москва-матушка, ничего не скажешь. Прямо муравейник какой-то, как говаривал про такие места старик Неждан.
Про муравьев Дунаю слышать доводилось от маркитантов. Те поговаривали, мол, дескать, в Медведково, там же где и жуки-медведи есть, водятся
Шли они вперед чуть ли не на слух, следуя за уверенно двигающейся Айгуль. Глаза к темноте привыкли быстро, временами пластун улавливал легкие зеленоватые отсветы на стенах, старых и темных. Не иначе как светился вездесущий мох, заползавший даже туда, где его никто и не ожидал увидеть. Под ногами постоянно шкворчало и лопалось, точь-в-точь как в подземельях руконогов и сектантов. Вот расплодилось в городе за сотни лет всякой ползучей гадости, ничего не скажешь. Куда ни сунься, так всюду заметишь панцири жуков и прочей ползучей братии. Им теперь раздолье: где хочешь, там и живи.
– Стой! – Рука Айгуль предостерегающе поднялась вверх.– Пришли. Дальше поднимаемся вверх и там уже не говорим вовсе. Выйдем в блоке, где содержат людей по камерам – нео там и прочих. Лишь бы обычных узников уже вывели, как и должны. Любаву твою, Дунай, если и отправят на юг, так последней.
– Состав же не до самого Казахстана покатит?
– Он покатит до Казанского вокзала, светлобородый. Там стоит настоящий поезд, спрятанный в депо.
– Так Форпост не один в Москве?
– Там перевалочная станция, Дунай. Сотня кешайнов, много гао и второй хайн. Принимают составы, отгружают на юг все, что собрали.
– Да как же поезда ваши доходят туда, Айгуль? – Дунай недоверчиво пожал плечами в темноте.– Неужто по всей дороге у вас стоят гарнизоны? Это же сколько народа надо? На угле-то так далеко ехать долго, нет?
– Смотря какой уголь, батыр.– Айгуль взялась руками за что-то, напоминающее лестницу, идущую сверху.– Для поездов используют особое вещество, добываемое в Полях Смерти. Там, на юге, Полей практически нет, не то что в Москве.
– Даже так? – Пластун хмыкнул.– И из-за этого вы тоже в Москву пришли… однако. А добывает-то это топливо кто, неужто гао ваши?
– И из-за вещества из Полей тоже, да.– Айгуль начала подниматься вверх по ступенькам, подтягиваясь и осторожно ставя ноги на ржавые прутья.– Добывают ваши нео, как раз по ним работа. Думать не надо, да и не мрут они так, как гао. Хотя да, мрут, и еще как.
«Вот такие вот дела… – подумалось Дунаю.– Даже нео шайны нашли куда деть. Ничего и никого не оставляют без дела».
Вверху, на последней, видно, ступеньке, Айгуль остановилась. На Дуная, одной рукой помогавшего себе подниматься, а второй державшего под мышкой Пасюка, посыпалась грязь. Кусок паутины, липкий и холодный, шлепнулся прямо на лицо. Пластун вздохнул, понимая, что до бани ему так же долго, как и до спокойного сна. Такая уж у него доля, ничего не поделаешь.