Вот так бывает
Шрифт:
— Хоть бы очки тёмные снял, — буркнула я, отходя от окна. Сердце билось так сильно, что отдавало в горле. — Я боюсь, Лиль.
— Я буду рядом.
Воздух наполнялся приятными запахами свежего хлеба и жареного мяса. Сквозь широкие окна просачивались, играя, солнечные лучи. Первые посетители заходили позавтракать перед работой или перед прогулкой. Наташкин голос был слышен отчётливее всех: «Чай за седьмой столик!»
Я вдруг поймала себя на мысли, что рада увольнению.
Олег расположился за тем же столиком,
Быстро закрыв дверь, я поправила одежду.
— Всё, я пошла.
— Помни, что это просто разговор. Ты не обязана давать ответ сию минуту. Выслушай его требования, но действуй здраво.
— Я вернусь минут через двадцать, — сказала я, слабо улыбаясь, затем вышла.
Олег уже шёл в мою сторону.
— Звоню, а ты не отвечаешь, — с лёгким упрёком сказал он. Но тут же смягчился, приобнял меня за сплеча и повёл к столу. — Что будешь заказывать? Чай или кофе? А может, яичницу?
— Нет, я не голодна. Переходи сразу к делу.
— Прежде я закажу кофе, — демонстрируя белозубую улыбку, сказал Олег и махнул официантке.
Я заметила, как Наташка резко оторвалась от протирания барной стойки. Навострила свои ведьминские ушки, чтобы было потом что обсудить.
— Думаю, я должен осведомить, какое будущее ждёт твоего благоверного, если я не поговорю с нужными людьми, — получив свой кофе, перешёл к сути Олег. — Ты должна понимать, что в нынешней ситуации только я имею вес в органах нашего города. И никакой адвокат ему не поможет.
— Хорошо. Чего ты хочешь?
— Чтобы ты поняла истину. Твоему любовнику грозит тюремное заключение сроком на три года и огромные штрафы. Мошенничество нынче наказуемо. Но есть люди, которые могут закрыть на это дело глаза.
В ответ я только кивнуть смогла, давая знать, что понимаю. Олег полез в папку, достал бумагу, затем протянул мне.
— Подпишешь это и твой суженный-ряженный окажется на свободе уже завтра.
Я принялась читать документ. Одна моя подпись спасёт Роме жизнь, если бы не одно «но».
— Нет, — резко, чуть напыщенно бросила я и вернула бумагу. — На это я никогда не подпишусь.
— Подумай хорошо, Саша. Я ведь даю тебе шанс решить всё мирным путём.
— Не так. Я не отдам ребёнка в твои руки. Ты с ума сошёл? Я — мать! — спокойствие меня покинуло, и невольно я переходила на крик. — Мать, которая ни за что и никогда его не бросит. Он не нужен тебе. Ты посмел толкнуть его, а ночью я повезла его в больницу с сотрясением. О чём ты таком говоришь? Нет!
— Советую подумать, — холодно бросил Олег мне в спину.
Ворвавшись в кабинет Лили, я мало что соображала. Меня трясло, как в лихорадке.
— Что? Что он тебе предложил? — волновалась Лиля.
— Он предложил отказаться
22
Горячий чай привёл меня в чувства. Когда Лиля сказала, что Олег уехал, мне стало значительно легче. Хотя всё ещё кипела возмущением. Свобода Ромы, но лишиться сына? Он спятил!
Взгляд Лили был прикован к компьютеру, а я, пока она работала, тихо сидела, опрокинув голову на стенку. В кабинете витал запах благовонии, которую Лиля обожала. Тишину нарушало лишь мерное постукивание пальцев по клавиатуре.
И вдруг раздался резкий звонок.
— Это может быть что-то срочное, — сказала Лиля, поняв, что я не собираюсь отвечать. — Вдруг из садика.
Быстро схватив мобильник, ответила на незнакомый номер.
— Слушаю!
— Саша, это Вера.
— Да, Вера?
— Сейчас нам сообщили, что свидания с Романом Александровичем разрешили. Мне кажется, именно тебе стоит к нему съездить.
Сама Вера позвонила, чтобы сообщить мне эту новость? Ух ты… Возможно, она и вправду осознала свою ошибку и мне не стоит во всех видеть врагов?
— Спасибо. — Это был сухой ответ, в голосе отсутствовали всякие эмоции. Вере осталось просто попрощаться.
Некоторое время я неподвижно сидела. Лиля оторвалась от работы.
— Всё в порядке?
Ответа я не нашла. Что значит «в порядке»? Разрешили свидания — хорошая новость. В тюрьме — что тут радужного? Поэтому устало покачала головой, взяла сумку и направилась к выходу.
Попасть к Роме быстро не получилось. Адвокат помог с ходатайством, после чего мы ждали одну подпись почти два часа. Мне сказали подъехать после обеда, поэтому я отправилась в офис, поговорила с девочками и вернулась.
Меня обыскали; проверили, трезвая ли я. Потом я сдала на хранение свои вещи. Все, включая телефон.
Свидание проходило под визуальным контролем сотрудника ИВС.
Прекрасно понимая, что изолятор временного содержания — ещё не тюрьма, я не могла отделаться от мысли, что всё это дело затянется на долгие годы, если не предпринять меры.
Рому привели ко мне одетого в серую тюремную форму. Щёки обросли густой щетиной, вид у него был усталый, измученный. Этот Рома в корне отличался от бывшего одноклассника, с которым я общалась на встрече.
— Сашка, — нежно произнёс он, как только увидел меня.
Нас посадили за стол друг против друга. Никаких перегородок и телефонных трубок не было.
— Тебя подставили, Ром, — сказала я, еле сдерживая слёзы. — Я знаю кто, и уже рассказала всё твоему адвокату.
— Откуда ты знаешь, кто…
— Потому что я виновата в том, что ты здесь. Из-за меня ты пострадал, Ром. Если бы я знала… — мой голос сорвался, я сжала переносицу пальцами и отвернулась в сторону. Сложно было сдерживать слёзы. Как же щипало в носу!