Вот так бывает

Узун Юлия

— Я в разводе.

Мне казалось, Роман начнёт расспрашивать почему да как, но вместо этого он сказал:

— Жизнь не всегда бывает справедлива.

— А ты женат?

— Нет, — легко ответил он, стряхивая пепел в уличную урну. — И никогда не был.

— Что помешало?

— Встретил не ту женщину.

— Что ж, — я улыбнулась одним уголком губ, — тогда могу вернуть тебе фразу про справедливость.

— Я не унывал никогда по этому поводу. Это жизнь и она непредсказуема в своём проявлении. Бывает, судьба находится в двух шагах от

тебя, но ты её в упор не видишь, в итоге получается, что сворачиваешь не туда. Когда понимаешь, что дорога неверная, а назад возвращаться не представляется возможным, начинаешь идти закоулками, чтобы найти путь, с которого ты когда-то сбился. Но и тут всё зависит от тебя — захочешь пройти немыслимое расстояние, чтобы обрести счастье или останешься где-то на перепутье и будешь сокрушаться о неудавшихся попытках всю свою оставшуюся жизнь.

Мне было интересно его слушать. Из уст Ромы звучала та истина, которую я отвергала на корню.

— Хорошо сказал. Чем занимаешься в жизни?

— Работаю в фирме. Кондиционеры, — коротко ответил он, затем достал из внутреннего кармана визитницу. — Возьми на случай… э-э-э… если понадобится мужская помощь.

Взяв визитку, поднесла ее к свету.

— Цепкин Роман Александрович, — прочитала я, вспоминая, как мальчишки в школе дразнили его из-за этой фамилии. — Заместитель генерального директора. Ого! Да ты шишка!

Роман весело посмеялся.

— Да нет. Просто должность громкая.

Я убрала визитку в карман джинсов, сомневаясь, что когда-нибудь воспользуюсь ею. Затем посмотрела на фасад ресторана. Из-за стен доносилась музыка, слышались голоса и звон посуды.

— Пожалуй, я не буду возвращаться туда, — с грустью сказала я. — Надо ехать домой.

— Тебя подвезти?

— Нет. Я на своей машине, спасибо. Лучше иди и скажи им, что я…

— Плохо себя почувствовала и решила поехать спать.

— Да, — выдохнула я и натянуто улыбнулась.

Мы сухо попрощались, затем я пошла к машине и некоторое время неподвижно сидела, преследуемая нашествием мыслей, и разглядывала влюблённых на мостовой. Все они держались за руки или обнимались. Как-то даже завидно стало.

Роман давно исчез внутри ресторана. Поразительно, как легко было с ним общаться. Однако даже должность заместителя генерального директора не изменит моего мнения о нём. Роман Цепкин может быть кем угодно, но в моих воспоминаниях он всё тот же Ромашка.

4

— Эй, Цепкин! Ципкин!

— Ципа!

— Цапка!

И снова гогот. Петька с Алёшкой продолжали измываться над новеньким.

— Цапка-царапка!

— Цип-цип!

Я с недовольным лицом повернулась к мальчишкам и громко гаркнула:

— Да заткнитесь вы уже!

— О, — Петька поднял руки, будто сдаётся, — если Александра сказала…

— Достали вы!

— А ты знаешь, что батьку Ромашки Александром звать? — не унимался Петька.

— И что?

— Александра и Александрович, а? Как тебе?

Алёшка согнулся пополам от хохота. Разозлившись, я схватила ручку

без колпачка и наставила на Петьку.

— Если не прекратишь, я воткну ее тебе в глаз.

Нашу перепалку прервала Машка, вернувшаяся с туалета. Звонок давно прозвенел, а учительницы по праву всё не было.

Она поставила одно колено на стул, затем с прищуром взглянула на нас троих.

— Что за драка, и без свидетелей?

Я хмыкнула.

— Да Петька хочет стать пиратом.

— О-о-о, Петенька, если Сашка выколет тебе глаз, я сама лично куплю тебе повязку… гламурненькую.

Алёшка откровенно заржал.

— Одноглазый Петёк! Ха-ха-ха!

— Да идите вы, — отмахнулся Петя.

Машка повернулась ко мне и быстро села.

— Сашуль, дай алгебру списать, пока училка не пришла.

Я полезла в сумку. Для подруги ничего не жалко.

Вдруг в классе стало тихо. Петька с Алёшкой о чём-то тихо спорили за спиной. Маша переписывала уравнения. А я повторяла параграф по истории. О Роме мы быстро забыли.

Воспоминания нахлынули на меня, будто фильм, состоящий из множества фрагментов той школьной жизни. Многие вещи приобрели смысл, хотя в то время я не зацикливалась на мелочах. Поиздевались над Ромой, над Петей прикололись, а потом снова рутина. Уроки, уроки, уроки. И мы — любимые всеми.

Я думала о том, что меня волновало в последние годы учебы, и пришла к выводу, что внешность, внимание девочек и мальчиков, похвалы учителей имели гораздо больший вес, чем элементарная человечность. Я и списывать давала не каждому. В основном, только Машке, потому что та была лучшей подругой.

— Эй, чего стоишь, мечтаешь? — послышался грозный голос барменши.

С каждым днём она меня раздражала всё сильнее. «Тявкала» на всех новеньких и не боялась ничего. Все знали, что она ноги перед Егором Матвеевичем раздвигает, отсюда и борзости выше головы.

Я подняла на неё глаза.

— Чего глазками моргаешь? Посетитель пришёл. Обслужи. И… пепельницу поменяй на втором столике. — А когда я отошла от бара с меню в руках, она громко пробурчала: — Вечно надо пальцем тыкать. Сами ничего не знают.

Подавив волну гнева, я сменила пепельницу на втором столике, затем отнесла меню вновь прибывшему посетителю. Он сел за самый дальний столик спиной к залу. Я видела лишь серый костюм и красиво выстриженный затылок.

— Добрый день! Добро пожаловать в… — я запнулась. — О.

— Вот это сюрприз! — с улыбкой воскликнул Роман. — Частенько здесь обедаю, но тебя ни разу не видел.

— Я новенькая.

Рома задержал на мне взгляд. Смутившись, я быстро убрала выбившиеся из причёски пряди за уши. В строгой форме — блузка и юбка — я чувствовала себя глупо. Он вернул мне меню.

— Принеси мне окрошку, а потом чай.

— И ты наедаешься одной окрошкой? — удивилась я, зная, что мужчине требуется обед посытнее.

— Если я переем, то работать будет тяжелее. А окрошку я очень люблю. В вашем ресторане её готовят замечательно!