Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно
Шрифт:
Хеннинг смеется и отправляется с презервативом к мусорному контейнеру.
— Ну, так о чем ты хотел поговорить? — спрашивает он, вернувшись к Хокану.
— Да нет, — отвечает Хокан. — Ни о чем, собственно. Наверное, дети уже проснулись, пойду посмотрю.
Хокан идет к дому. Больше он не станет искать случая поговорить с отцом.
Хеннинг даже не смотрит ему вслед, он продолжает уборку участка.
— Приятно все-таки иногда перекинуться парой слов с сыном, — бормочет он про себя.
Если Хокан ни о чем глубоко не задумывается, то кажется,
Хокан лежит в мальчишеской кроватке в своей бывшей детской и пытается не думать о том, о чем думать надо. Вместо этого он думает: Господи, не позволь ненависти истерзать мою душу.
Хокан никому не рассказал, что он ушел от Анны.
Ни отцу, ни детям, ни Анне.
Он так и не написал письмо, которое хотел написать. Он собирался здесь подумать о многом, но так и не смог.
Письмо, которое он собирался написать, он так и не написал.
Все, о чем он собирался подумать, он так и не подумал.
Не совершил задуманное.
И уход его тоже не случился.
Все сложилось так, как сложилось. И значит, они будут жить, как прежде.
Их брак распался на целых пять дней, но никто об этом не узнал.
На следующий день, утром 31 декабря, как они и условились, Хокан посадил детей в машину и отправился домой в Эллагорд.
30.
Когда Хокан с детьми садились в машину, отец вышел их проводить.
Хеннинг отчего-то часто моргал. Он стоял молча, скрестив руки на груди, и наблюдал, как Хокан упаковывает вещи в багажник и пристегивает детей в детских креслах.
Он подумал, что надо бы что-то сказать, например, чтобы Хокан был осторожен на дороге и что было мило повидаться.
— Ты уж давай, — медленно произнес он, — езжай осторожнее.
— Конечно. Поедем очень осторожно, — ответил Хокан.
Вот и поговорили. Больше никто ничего не сказал.
Машина развернулась на площадке перед домом и уехала. Хеннинг еще долго смотрел им вслед. Потом пошел в дом.
На ужин Хеннинг разогрел себе блинчики. Он подумал, что стоило бы позвонить сыну — узнать, как они доехали, и пожелать счастливого нового года. Но он не делает этого. Он наливает себе чаю и перечитывает письмо на тему перехода на летнее и зимнее время, которое написал в газету.
«Европейские политики уже высказывались на тему ежегодного перевода часов на зимнее и летнее время. Необходимо либо круглый год придерживаться времени, на час-два опережающего солнечное в каждой стране, либо следовать нормальному времени, соответствующему солнечному. Графики же работы могут устанавливаться на каждом предприятии произвольно, как и было до 1980 года, если кому-то уж очень хочется каждую осень и весну менять рабочий режим. Существующая система с переводом часов и устойчивым рабочим графиком безусловно себя изжила».
Хеннинг откладывает ручку в сторону. Он недоволен.
Он вспоминает об Эрике Нильсоне. Интересно, как бы тот сформулировал свои мысли на его месте? Вот было бы хорошо, окажись он тут сейчас. Им бы нашлось о чем поговорить.
Когда Хеннинг заканчивает мыть за собой чашку и последний раз за день вытирает стол, он замечает, что ему непривычно тяжело дышать. Но это такое еле ощутимое изменение, просто маленькая неприятность, — можно не обращать внимания. Как будто изъяли что-то важное… Да не стоить брать в голову.
Перед тем, как выключить свет, Хеннинг оборачивается в дверях и бросает взгляд на кухню. Непромокаемая скатерть в мелкий цветочек на столе. Синие деревянные стулья. Прохладный, недавно вымытый пол с линолеумным покрытием. Чистая пустая раковина. Тщательно протертые разделочный столик, радиоприемник, хлебница. Хеннинг и сам не знает, почему вдруг обернулся, чтобы посмотреть на кухню, которая чисто убрана и полностью готова к встрече нового дня. Будто что-то заставляет его еще несколько секунд стоять так и смотреть, будто он должен увидеть там нечто, чего он до сих пор не видел.
Затем он выключает свет, и кухню поглощают тени. И кажется, будто эти тени отправляются провожать Хеннинга через прихожую в спальню.
Хеннинг раздевается и складывает одежду на стуле у кровати. 31 декабря. 22 часа 15 минут.
Перед сном Хеннинг открывает книгу Дитера Странда об Улофе Пальме. Он перечитывает ее не первый раз. Когда ему надоедает чтение, Хеннинг выключает лампу в изголовье, устраивается поудобнее и почти мгновенно засыпает.
Когда смерть однажды придет за Хеннингом, он этого даже не заметит. Он будет один. Это случится ночью. Хеннинг даже не проснется, его сердце просто перестанет биться.
В день, когда умер отец Хокана, в его морозилке лежали:
22 пачки блинчиков
14 пачек рыбной запеканки
4 больших упаковки булочек для гамбургера «Финдус».
Всю еду пришлось выбросить.
31.
Вообще-то они познакомились на дискотеке. Смешно сказать. Это был такой утешительный приз…
Пия отправилась на эту дискотеку, потому что там должен был появиться один придурок, а она себе внушила, что увлечена им.
За неделю до Рождества Пия пригласила придурка к себе на ужин, и за этим последовало самое идиотское в ее жизни совокупление.
Бывает, что как только партнер оказывается без одежды, ты понимаешь, что он ужасен. Это был ровно тот случай: то, что под одеждой выглядело как мышцы, оказалось жиром, да к тому же у него был отвратительный впавший пупок, наверняка заросший грязью, и одна мысль дотронуться до него пальцем внушала омерзение, хотя не совсем понятно, с какой стати вообще нужно дотрагиваться до пупка. В общем, да, это было самое идиотское совокупление.