Вовка - сын командира, или необыкновенные приключения в тылу врага

Свиридов Георгий Иванович

— Провода! Это телефон и телеграф. — Вовка сделал паузу и посмотрел на одного, потом на другого. — Надо рвать их!

Но его предложение было встречено без энтузиазма.

— Ха! — усмехнулся Михась. — Голыми руками?

— Не голыми, а вот железкой. — Вовка протянул палку.

— Надо перчатки резиновые, током шибанет, — сказал Санька.

Вовка уже хотел бросить палку, но тут неожиданно его поддержал Михась.

— Есть резина!

— Где?

Михась перебежал насыпь, разыскал рваную галошу.

Вовка отодрал подкладку и стельку. Осталась подошва и часть носка. Ими он обернул конец железки.

— Ну как изоляция?

— Мировая! — похвалил Санька. — Что надо.

Вовка сунул железку Саньке:

— На, подержи! — и подошел к столбу.

Влезть на него оказалось не так легко. По деревьям Вовка лазил, а по столбам, тем более телеграфным, не случалось. Обхватив столб ногами и руками, кряхтя от напряжения, Вовка медленно поднялся вверх, добрался с большим трудом до изоляторов, уцепился одной рукой за металлическую скобу.

— Давай железяку!

Однако ни Санька, ни Михась подать палку не смогли: Вовка был слишком высоко. Санька огорченно присвистнул. Вовка смотрел вниз, не зная, что предпринять.

— Подожди, я сейчас, — сказал Михась.

Он засунул железку себе за спину под ремень, сунул за пазуху кусок галоши и полез по столбу. Не успел он добраться до середины, как у него выскочила железка и упала вниз.

— А, черт! — выругался Михась.

Пришлось спускаться и лезть снова. На этот раз прошло удачно. Как только Михась спустился и отбежал от столба, раздался треск: Вовка бил изоляционные чашки. Обхватив рукой и ногами столб, Вовка орудовал железкой, словно мечом. Разбив последнюю чашечку, он бросил вниз свое орудие и ловко съехал вниз.

— Все!

Михась поднял железку, схватил кусок галоши.

— Ха! Теперь моя очередь!

Он побежал к другому столбу.

Санька тоже загорелся: чем он хуже? Вовка не стал возражать.

— А теперь куда? — Санька вопросительно посмотрел на Вовку.

— Пойдем рядом с дорогой, — сказал Вовка.

— Еще провода будем рвать? — спросил Михась.

— Может быть, — ответил Вовка неопределенно. — А может, еще что придумаем.

Они шли долго по лесным зарослям неподалеку от железной дороги. Солнце почти село, и лес, пронизанный редкими солнечными лучами, погружался в предвечернюю тишину.

— Надо бы место для ночлега выбрать, — сказал Вовка и добавил уже тоном приказа: — Санька, привяжи корову и догоняй нас. Мы с Михасем пойдем вперед.

Железная дорога делала крутой поворот. Едва мальчишки свернули, как увидели вдали кирпичное здание с освещенными окнами я небольшие избы, крытые соломой. Где–то лениво тявкала собака, доносилось мычание коровы, потянуло дымком, смешанным с запахом жареного мяса.

Подбежал запыхавшийся Санька.

— Станция, — сказал Михась и потянул носом. — Вкусно пахнет.

Сумерки

спускались, окутывая голубым туманом дали. Выбрасывая клубы белого дыма, к разъезду медленно подкатил состав и остановился. Из вагонов выскочили несколько человек и побежали к станционному зданию. На семафоре неподалеку от поворота загорелся зеленый огонек.

— Встречного ждут, — догадался Михась.

Вовка обратил внимание на маленькую будку стрелочника, которая стояла за поворотом. Из нее вышел человек с фонарем, поставил его на землю и передвинул стрелку. И вдруг у Вовки родилась дерзкая мысль: «А что, если стрелку поставить на старое место? Тогда встречный поезд врежется в состав!»

Когда ребята подобрались к будке, было уже почти темно.

— Я пойду, — вызвался Михась. — Думаете, не смогу передвинуть рычаг?

— Подожди, — остановил его Вовка. — А если стрелочник увидит, тогда что?

— Давайте запрем его в будке, — предложил Санька.

— У него телефон есть. Позвонит, позовет на помощь.

— А мы провода оборвем.

— Ха! Попробуй! — усмехнулся Михась. — Тут сразу услышат.

Вовка приказал Михасю подобраться к будке и заглянуть в окошко, разведать, что там делается.

Михась ящерицей пополз по картофельному полю. Вовка и Санька сняли автоматы. На разъезде было спокойно, монотонно попыхивал паровоз. Два огненных глаза освещали путь.

— Там один дед, — доложил шепотом Михась, возвратившийся из разведки. — Он сидит на койке и из котелка щи хлебает. Рядом на столике телефон и такая кожаная штука, в которой флажки.

Выслушав донесения разведчика, Вовка тут же принял решение: надо напасть на будку, взять деда в плен, а когда покажется встречный поезд, передвинуть стрелку.

— А если дед не сдастся, как тогда? — спросил Санька.

— Что ты, мы же с автоматами, сдастся, — ответил Вовка тоном, не терпящим возражений, и поднял автомат. — Передвинем стрелку — и ходу.

Пожилой усатый железнодорожник сидел на койке в расстегнутой поношенной форменной тужурке. В руках он держал большую кость и с наслаждением обсасывал ее. Рядом на табуретке, на куске газеты стоял котелок с ложкой и лежал недоеденный кусок хлеба.

Увидев незнакомых мальчишек, стрелочник нахмурился.

— А ну, марш отсюда, шалопаи!.. — Он хотел еще что-то сказать, но осекся, глаза его округлились, кость выпала.

— Ни с места! — как можно солиднее и строже приказал Вовка, поднимая автомат. — Руки вверх!

— Вы… вы што, ребятки? Решили напугать меня, да? — стрелочник заискивающе улыбнулся.

— Ни с места! — сказал Вовка, видя, что он опускает руки. — Убьем.

— Пуль у нас много, — добавил Санька, щелкая затвором. — Мы партизаны.

У старика дрогнули усы, он отшатнулся, торопливо поднимая костлявые длинные руки.