Вовка в Троеклятом
Шрифт:
— Наш кабан умудр-рился-таки р-рассмотр-реть своими пор-росячьими глазками интер-ресующих нас субъектов.
— Яна и Серенький? — Я воспрянул духом.
— Нет. Две покр-рытые плесенью п…
Если бы Карл был каким-нибудь диснеевским попугаем, претендующим называться нагловатым пошляком, то он, скорей всего, сказал бы «старые перечницы». Но Карл не был попугаем, тем более диснеевским. Он был вороном. Нашенским. И по этому сказал так, как сказал, не подбирая выражения.
— Это какие? — Решил уточнить я, так как определение было слишком расплывчатым.
— Те
— Дед с бабкой?
— Пр-равильно. Они.
— Выходит, Серенький освободил их. А Клары Соловушка не видел?
— Нет. Да и со стар-рпер-рами не все пр-росто. Их негр-ритосы из двор-рца выволокли и выбр-росили в толпу. Если бы их спас медведь, он бы тихонько вывел бы своих соседей, не пр-ривлекая внимания. А тут два тр-рухлявых пня полетели с пор-рожек на р-радость публике, словно отр-работанный матер-риал. Выбр-росили за ненадобностью. Пр-редчувствие у меня хр-реновое. Загр-робастали Сер-ренького.
— Заткнись, а то накаркаешь.
— Кар-ркать — это не пр-росто метод общения. Это обр-раз жизни…
Мимо нас понуро брел китаец, на плечах которого сидела дремлющая панда.
— Спласивается, сто это полусяется (мы обратили внимание на узкоглазого, потому что его речь очень напоминала манеру изъясняться Соловушки), я всю нось и весь день в оселеди стоял, а тепель им видите ли больсе медведи не тлебуются. И плиходится возвласяться ни с сем. Мосет ты носками пойдесь?
Панда приоткрыла один глаз, помотала головой и вновь погрузилась в дрему.
— Слышал? Медведи им больше не требуются. Значит ты прав, словили Серенького. Лети к Соловушке, вдруг он еще кого усмотрел. А я — к воротам. Попробую разузнать что к чему.
Мы с Карлом разошлись…, вернее, кто разошелся, а кто и разлетелся в разные стороны.
Яна осторожно продвигалась вдоль каменных стен коридора, заглядывая в попадающиеся на пути пустые камеры, заодно внимательно прислушиваясь к своему шестому чувству. Она пыталась распознать колдовство. Ощущение было непривычно двойственным. С одной стороны она не чувствовала действия никаких чар, а с другой, была уверена, что все вокруг пропитано магией. Пока безвредной. Пока.
Сзади послышался тихий скрежет. Ведьма обернулась. В нескольких шагах от нее сидел Васька и водил когтем по полу.
— Что скребешься?
— Чтоб заметила. А то с перепугу колданешь…
— Не из пугливых я.
— Всяко бывает.
— Ладно. Рассказывай.
Кот лаконично изложил все перипетии сегодняшнего дня. Но о том, что им удалось повязать черта и он пообещал отправить Вовку домой, умолчал. Чувствовал своим кошачьим нутром, что эта новость может расстроить Яну.
— С Горынычем это у вас хорошо получилось. — Похвалила ведьмочка. — Но где же они поместили эту стерву?
— Вон там, — уверенно указал Васька на одну из камер.
— Откуда знаешь?
— Похотью тянет.
За дверью на самом деле оказалась Клара. Увидев, кто вошел в темницу, беспутная родственница не знала, что ей ждать от этого
— Чо приперлись? Нигде от вас покоя нету.
— За тобой, дуреха, пошли быстрей отсюда.
— Не виноватая я! Только пугнуть Емелю хотела! Откуда же я знала, что он Вовке голову снесет. А ты даже сюда со своим прихвостнем заявилась! Мстить. Не выйдет! Меня не заколдуешь. Вот! — Клара судорожно нащупала фаллический амулет и, насколько позволяла цепочка, выставила его перед собой, словно перепуганная до смерти средневековая христианка святым распятием пытающаяся оградиться от нечистой силы.
— В одном она права, — обратился кот к хозяйке, — я — прихвостень, потому как при хвосте. А остальное — белиберда.
— Вась, писюльки у тебя?
В шкуре кота вроде как карманы не предусмотрены, и откуда он извлек конфискованные у чародея-охранника «обереги» — неизвестно.
— Отдай ей, — распорядилась Яна.
Василий положил горсть спутанных амулетов к ногам Клары.
— Можешь вся ими обвешаться. Забирай и пошли.
Начинающая ведьма с недоверием смотрела на троюродную бабку, бросая косые взгляды на добрую дюжину талисманов, подобный которым ей пришлось зарабатывать некими действиями, частично приятными, а частично до сих пор вызывающими омерзение. Но тогда казалось, что игра стоит свеч, и немного терпения вознаградится сторицей. На самом же деле, она оказалась жестоко обманутой.
— Тебя не заколдовывать надо, а наоборот. Что сидишь, как зачарованная? Мы в тюрьме, как никак. В любой момент может нагрянуть стража или, того хуже, сам Хоттабыч. Тогда нам всем кранты. Быстрей пошли!
— А ты правда не будешь мне за Вовку мстить?
— И в кого ты такая дефективная? Лучшей местью было бы оставить тебя гнить в этих застенках. А я, рискуя, поперлась тебя дуру спасать. Что касается Вовки, жив он. Ждет когда мы выберемся отсюда. Так ты идешь?
— А почему меня арестовали?
— Все вопросы по дороге.
Яна решительно вышла из камеры. За ней последовал кот. Решилась и Клара. Спрыгнула с нар, сгребла амулеты (на всякий случай) и догнала спасителей.
— Арестовали тебя, дурынду, просто так. Искали Вовку, меня, Ваську. А ты под руку подвернулась.
— Может, Емеля передумал и решил меня своей подругой сделать? А в темницу временно поместил. Тут прохладно. Чтобы я быстрей проспалась. Я пьянющая была, когда меня забирали. — Выдала Клара более оптимистическую версию своего пленения. — А что? Я видела, как Маньку провели по коридору. А вы меня уводите…
— Не хреновый способ сватовства. Хочешь, оставайся. Больше уговаривать и убеждать я тебя не буду. Жди сватов. Скорей всего это будут обещанные тебе трупики.
То ли напоминание подействовало, то ли Клара сама не верила в то, что говорила, но дальше последовала за родственницей безропотно, только пробурчала: «Если любит, разыщет».
Дойдя до развилки с указателем, Яна подозвала Ваську, дозором идущего впереди их маленького отряда.
— Сможешь вывести ее из дворца?
— А ты?