Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Шрифт:
К распахнутым вратам Шисгарской крепости маленький отряд приблизился в молчании. Лутарг спешился и во двор замка вошел ведя на поводу вороного. Тресаиры его примеру не последовали, и в знакомые пределы Саришэ проследовали верхом.
На первый взгляд двор показался Лутаргу пустым и заброшенным. С прошлого посещения в нем ничего не изменилось. Те же унылые строения, изъеденные временем и ветрами, что они когда-то исследовали с Сарином. Те же покосившиеся крыши, уже не спасающие от проливного дождя. Вздохнув, молодой человек начал более пристальный осмотр.
За собственным
За одно мгновенье взгляд с безоговорочной точностью вычленил среди лиц одно единственное, которое Лутарг жаждал увидеть, и в миг, когда остановился на нем, Антаргин шагнул вперед. Безмерное облегчение затопило Лутарга, окончательно стирая образ погибшего отца, показанный первоосновами. Не слыша назидательного бурчания Литаурэль: "Я же говорила", - мужчина устремился к Перворожденному. Они встретились на середине пути и, под восторженные вопли Рожденных с духом, заключили друг друга в крепкие объятья.
Слов не было. И нужды в них тоже. Мужчины молча поздравляли друг друга с окончанием трудного пути, а Повелитель стихий переливал из одного в другого радостное довольство вперемешку с воспоминаниями. Дух все также связывал отца и сына в единое целое.
Когда мужчины отступили друг от друга, взгляд молодого человека вернулся к сбившимся в кучу тресаирам. Шестерка собирателей окружила Литаурэль, и девушка, возбужденно жестикулируя, отчитывалась в чем-то перед братьями. Окаэнтар и его приспешники разговаривали с десятком Истинных, вероятно бывших когда-то сторонниками немедленного перехода. Но Лутарг выискивал не их. Его интересовала женщина, которую он не должен был здесь увидеть. Во всяком случае, не так скоро.
Ощутив на себе взгляд сына, Лураса вышла из-за спины калерата, оставшегося рядом с ней, когда остальные братья ринулись к Литаурэль. Виноватое выражение на ее лице сменилось счастливой улыбкой, едва Раса увидела, что сын развел руки в стороны, приглашая ее в свои объятья. Она прижалась к груди молодого человека, что-то взволнованно шепча, запинаясь и всхлипывая, но Лутарг не прислушивался к словам. Он нежно гладил ее волосы, смотря на улыбающегося отца, стоящего рядом, и думал о том, что нет ничего лучше в мире, чем обрести потерянную когда-то семью.
Сейчас Лутарг ощущал себя подлинно, беспредельно счастливым.
Несколько жарких костров и с полсотни беззаботных людей увидела Траисара у стен Шисгарской крепости, когда с наступлением ночи ясный месяц появился на темном небе. Они переговаривались, смеялись, некоторые выделывали замысловатые пируэты под свист и хохот наблюдающих за ними друзей. Иные сидели, обнявшись, и тихо шептались о своем. Были и такие, кто молча любовался бездонным небом, будто никогда в своей жизни
Лутарг сидел у одного из костров и отвечал на вопросы Антаргина. Взгляд молодого человека то и дело обращался к матери, уютно устроившейся в кольце рук Перворожденного и не сводящей с сына обожающего взора. По другую сторону пламени расположилась семерка собирателей, внимательно прислушивающаяся к разговору отца и сына. Меж ними, рядом с калератом, устроилась Литаурэль, иногда вставляющая свое слово в повествование Освободителя.
– … затем они ушли, - закончил молодой человек рассказ о спасении Нерожденной.
– Значит, Риана сама решила пойти с братом?
– с некоторым недоверием поинтересовался Антаргин у сына.
– Я не заметил принуждения с его стороны, - пожал плечами Лутарг, взглянув на Литаурэль.
– Это был ее выбор, - поддержала молодого человека девушка.
– Странно, - задумчиво протянул первый из Истинных.
– Нерожденная считала, что стихии не отпустят их… И нас, - запнувшись, договорил он.
– И не отпустили бы, если Риан выбрал другой путь, - пояснила Антаргину Литаурэль.
– Если бы он отказался спасти ее?
– Да. Добровольная жертва удовлетворила первоосновы.
– Я все равно не понимаю, для чего все это? Зачем было давать им жизнь, если само их существование противоестественно и…
Лураса не закончила. Все эти разговоры о Даровавших жизнь, стихиях, Алэамах ничего не объясняли ей. Женщина привыкла к тэланским богам, и не могла представить, что существует иные. Даже не боги, а общие основы всего.
– Убить их они не могли. Нельзя лишить жизни того, в ком присутствует сила Алэам. Оставить с собой тоже. Нет в вечности места человеческому телу. Близнецы должны были сами отказаться от всего, что получили от стихий.
– Так они что, бессмертны?
– продолжала недоумевать Раса.
– Были, но теперь нет.
– Почему?
– Риана потратила все, что имела, на поддержание Саришэ. Она никогда не была творцом. Создавать могут лишь стихии. Нерожденная же питала наш мир собственной энергией, и Саришэ вбирало ее в себя, а когда запасы истощились, начало сокращаться, - попытался объяснить женщине Антаргин.
Он и сам не до конца понимал, что все это значит, но хорошо помнил сказанное Рианой при их последней встрече: "Когда мои силы иссякнут, я и Саришэ растворимся в круговороте стихий".
– Именно. Нерожденная выжала себя, а Риан, чтобы спасти сестру, разделил собственные силы. Теперь они почти обыкновенные люди. Возможно, жить будут чуть дольше, и способности неординарные иметь, но все же, - продолжила мысль Перворожденного Литаурэль.
– Но ведь духи тресаиров тоже от стихий? Почему они не забрали их?
– спросила Лураса, с сомнением глядя на Литаурэль.
Ей было непонятно, почему Нерожденные должны отказаться от своих возможностей, а Рожденные с духом - нет.