Война 2020 года

Питерс Ральф

Сейчас же они кричали «Смерть Японии». И он знал давно, что так должно быть.

«О людская гордыня», – думал он, и его сердце наполнялось жалостью к своему народу.

Наконец, один из фанатиков взлетел над воротами. Он пролетел дугой над своим пронзенным собратом и, извиваясь в полете, с глухим стуком упал всего в нескольких метрах от Нобуру и единственного оставшегося охранника.

Охранник держал пистолет наготове. Он бросился к незваному гостю, выкрикивая приказания.

Человек не двигался.

Вдруг

охранник отпрянул от тела человека.

Это было неестественное движение, оно напомнило Нобуру кошку, которая вдруг остановилась и, чувствуя опасность, отвернула морду.

Охранник повернулся и пронесся мимо Нобуру, не обращая на него никакого внимания.

Человек что-то невнятно бормотал, но Нобуру смог различить только одно слово: «Чума».

Нобуру продолжал идти вперед, пока чуть не коснулся тела носками ботинок. Оба человека пристально смотрели друг на друга. Мертвый житель Баку смотрел вверх на безукоризненного японского генерала, а генерал, застыв от любопытства, смотрел вниз на этого человека.

Болезнь Рансимана. В этом не было сомнения. Мраморно-белая, лишенная красок кожа.

В глазах выражение боли, не исчезающее даже после смерти. Труп лежал, раскинувшись на земле.

Подняв глаза и посмотрев на трупы, вытянувшиеся вдоль проволоки, Нобуру подумал, что надо, чтобы начальники в Токио увидели все это. Они там, в Токио, ожидают благодарности, соблюдения договоров, законности, получения процентов от капиталовложений. В Токио считают, что мир разумен.

Еще одно тело перелетело через стену и с треском упало на землю. Они там, в Токио, ожидали благодарности. И они ее получили.

Небесные подарки летали в воздухе этой страны. Народ щедро отдавал своих мертвецов.

Вот такие великолепные подарки. Нобуру очень бы хотелось завернуть хотя бы одно из этих тел и отослать его в Генеральный штаб в Токио.

Нобуру опять вспомнил о трупе, лежащем у его ног. «Тебе повезло, – сказал он мертвецу. – Ты был одним из наших друзей. Если бы ты был одним из врагов Японии, если бы ты прожил свою жизнь в городе Орске или же был одним из тех американских военных, то твои страдания бы только начинались».

Толпа за стеной издала такой пронзительный вопль, сила которого была подобна силе шторма, спрессованной во времени. Этот вопль пронзил все тело Нобуру. Он не мог описать этот вопль с помощью известных ему слов, так как не существует обычных слов, способных описать то, что чувствует человеческое сердце.

«Мы хуже любых животных», – подумал Нобуру. Он нагнулся и закрыл мертвые глаза человека.

Он повернулся и пошел по парадной площади к небольшой группе офицеров, с ужасом ожидающих его.

– Все в порядке, – уверил их Нобуру, – я своевременно сделал прививки. Токио побеспокоилось обо всем.

Он отдал приказ открывать огонь только в том случае, если будет

предпринята попытка ворваться на территорию штаба. После этого он не оглядывался, но продолжал все видеть. Воин из сна все знал. Мстительные лица мертвецов, жители Орска, дрожащие от непонимания происходящего, видение, приходящее к Нобуру даже тогда, когда он засыпал на очень короткое время, – американцы из Африки. Эти мертвые американцы из сна были хуже всего, гораздо хуже, чем реальные мертвые тела, переброшенные через стену. Каждый раз, когда эти видения приходили к нему, они становились четче. Они даже подходили все ближе. Скоро они дотронутся до него.

Воин из сновидения понимал, что все уже кончено.

В кабинете Нобуру, где было прохладно благодаря работающему кондиционеру, Акиро убеждал генерала, что волнения были случайностью, вызванной ложными слухами, или, возможно, даже спровоцированы американцами и являлись частью их хитроумного плана.

Нобуру с удивлением взглянул на своего молодого адъютанта.

– Вы действительно верите, – спросил Нобуру, – что эти люди станут слушать американцев?

– Токио говорит…

– Токио далеко, Акиро.

– Офицер разведки сказал…

– Он врет, Акиро. Он ничего не знает.

Теперь настала очередь его адъютанта удивляться. Это невероятно, чтобы японский генерал прямо сказал, что другой офицер, хотя и младший по званию, лжет.

– Он боится, – продолжал Нобуру, пытаясь объяснить молодому человеку, убедить его. – Он не понимает, что происходит. Он целиком верит Токио.

– Господин генерал, – сказал его адъютант, – невозможно поверить, что эти люди готовы напасть на нас безо всякого повода. Во-первых, мы им дали все, во-вторых, мы нужны им. Без нас…

– Акиро, – сказал Нобуру снисходительно, – вы рассуждаете логически. – Он махнул рукой в сторону зашторенного окна. – Но эти люди там… Я боюсь, они не уважают законы логики.

– Такая ситуация невозможна, – сказал Акиро официальным тоном.

Нобуру кивнул, потирая подбородок.

– Я согласен с вами.

– У нас есть договор.

– Да, договоры…

– Они должны соблюдать свои договорные обязательства, наши соглашения.

– Конечно, – сказал Нобуру.

– Они не могут предать нас.

– Они считают, – сказал Нобуру, – что это мы их предали. Что это наша вина, что американцы добились успеха на поле сражения. В случае неудачи они не винят своих врагов, а винят своих союзников. Просто такова логика их мышления.

– Это непостижимо.

– Да, – согласился Нобуру.

– Они должны соблюдать соглашения.

Нобуру слегка улыбнулся молодому человеку.

– Или мы должны их проучить, – заключил Акиро.

Нобуру повернулся к закрытому занавесками окну и поднял руки, как будто дирижировал хором, стоящим в темноте на улице.