Война 2033. Пепел обетованный.
Шрифт:
Поодиночке эти твари не опасны. Даже если ты получил от «зеленки» серьезную дозу в кровь и потерял ориентацию, ее довольно легко отловить по звуку движения — она очень шустро передвигается — или по омерзительному зловонию галлюциногенной слизи, от которой шерстинки крысы слипаются в жиденькие сосульки.
Но вот так, в стае, они могут изрядно подгадить в бою — попробуй отмахайся от полусотни крыс вслепую, с поехавшей крышей. Пока будешь лупить перед собой, подкрадутся сзади и закусят мягким местом. Нет уж, мне такого счастья не надо, да и времени
Не обращая внимания на тяжелый грохот СВД, обычная серая падаль рассыпалась полукругом. Когда этих тварей много, они соображают куда лучше. Как будто у них один мозг на всех.
Методично расстреливая патроны Дигмана, я перебил самых настойчивых, исполосовал ножом подранков: не добьешь — разбегутся по углам, ищи их потом. Крысы на время ослабили натиск, я перезарядил пушки и теперь уже стрелял без спешки, с двух рук. Точно в морду или в нервный центр на затылке. Одна пуля — один труп.
Побоище. Даже пьяного разговора в баре не стоит. Не тот подвиг, чтобы хвастаться, пусть и после третьей дозы «рэша».
Вонючая черная кровь искрилась на солнце. Мои штаны она пропитала чуть ли не до колена, похоже, и правда придется стираться. Тех тварей, что еще шевелились, я на всякий случай протыкал ножом.
Подранок с перебитым позвоночником пытался уползти от меня, яростно цепляясь за грунт передними лапами. Задние, парализованные, беспомощно волочились следом — изредка крыса оборачивалась и принималась грызть их, то одну, то другую. Следующая пуля размозжила твари голову.
Крупные крысы полегли, но под ноги то и дело попадались детеныши. Они пищали как заведенные и пытались нападать, словно их гнал вперед неслышный приказ. Я давил крысиную поросль ботинками, расшвыривал прикладом. Но они снова и снова лезли со всех сторон. Некоторые набрасывались на раздавленных сородичей, жадно выкусывали жесткое черное мясо.
Наконец они перестали пищать. Все.
Я шагнул к гнезду — куче бурых гниющих тряпок. При каждом шаге под ногами мерзко хлюпало, от чудовищной вони слезились глаза.
Пришлось отвернуться, глубоко вздохнуть… и разворошить отбросы прикладом.
В центре кучи, чутко прислушиваясь и поводя любопытным носом, сидела крыса. Белая, как недодавленная мокрица или личинка вжика. Бледные, в прожилках синюшных старческих вен пластины укрывали ее, словно броненосца. Глаз у мутанта не было — вместо них гноились два куска распухшей, влажной, как мозоль, плоти, усеянной волдырями и нарывами.
Ей не нужно видеть, понял я. Зачем?
Может, она и есть дирижер крысиного стада?
Она сразу же учуяла меня, повернула голову, зашипела и оскалилась.
Мы смотрели друг ну друга не больше мгновения — я и невидящие бельма гадостной твари. После чего я крутанул винтовку, будто в руках у меня не тяжеленная СВД, а дамский пистолетик, и всадил разрывную точно в слизистые наросты на влажном матово-черном носу.
Выстрел хлопнул неожиданно громко.
В общем, все прошло спокойно и быстро, крысы — не самые сильные противники, даже когда нападают управляемой толпой. Сиди, отстреливайся, пока патроны не кончатся. Люди куда опаснее. Вот только не давала покоя назойливая мысль, а что, если, пока я здесь отрабатываю хороший имидж для Оазиса, с Кирой что-нибудь случится? А? Поторапливайся, брат Андреналин. Поторапливайся!!
— Кира! Слышишь меня? Отзовись!
Рация молчала. Наверняка валяется выключенной где-нибудь в дальнем углу схрона.
Но на всякий случай я пошел быстрее. Пришлось, правда, сделать километровый крюк за водой.
Пока наполнялись фляги, проверил воду счетчиком — благо теперь есть КПК. Все чисто. Я аккуратно протер сталкерский знак, поставил его так, чтобы было видно издалека.
Надо всегда отдавать свои долги. Пейте, братья. Вода для всех одна.
— Кира! — снова позвал я в микрофон. — Как у тебя дела? Ты в порядке?
Шипение помех. Легкое потрескивание статики. Эх! Еще слишком далеко, у рации не хватает мощности…
Последние минут двадцать я почти бежал и появился у озера даже раньше, чем рассчитывал. Еще издали увидел свои растяжки нетронутыми и немного успокоился. Но руку с «макарова» не снимал до самого входа.
Где меня ждал сюрприз. Поперек измочаленного пулями корня лежал крупный песчаный крот, покрытый пулевыми отверстиями, как решето. Абсолютно безобидная тварь, подземный грызун. К тому же почти слепой.
— Кира-а!
Внутри завозились. Сначала до меня донеслось какое-то шуршание, потом звякнул металл. Входить я поостерегся. Чего доброго она и меня нашпигует пулями так же, как бедного, ни в чем не повинного крота.
— Я вернулся. Все хорошо.
— Андрей? — дрожащим голосом спросила она. — Это ты? А где… монстр?
— Умер твой монстр. Выходи!
На пороге схрона показалась Кира. Зареванная и испуганная. В руках она сжимала «хеклер».
— Воды принес, — спокойно сказал я, скидывая рюкзак. — Как обещал. Будешь мыться?
Она долго не отвечала, и я уж было подумал, что от страха Кира разучилась говорить. Оказывается, она обижалась:
— Меня тут чуть не убили! Гадкий коричневый монстр… он хотел… нас сожрать. Все время пыхтел, пищал и щелкал зубами. Я его застрелила! А теперь он… воняет!
— Не переживай, сейчас уберу. Пока лучше умойся.
Я не стал говорить, что песчаный слепец не питается мясом. Все равно бы не поверила. Еще и накричала бы, опять, мол, надо мной издеваешься? И так обиду на неделю вперед затаила. Мы что, так все время будем?
Про гнездо я тоже не сказал. Запачканные штаны еще у дороги подвернул до колена, а как только Кира гордо сообщила, что сейчас будет мыться, и попросила выйти, спустился к озеру и при помощи песка, пары камней и дюжины проклятий оттер-таки въевшуюся намертво крысиную вонь.