Война Алой и Белой розы
Шрифт:
Филипп толкнул ворота. Они были не заперты — его ждали. Пересекая двор, он уловил в незашторенном окне часовни какое-то движение и тут же увидел сестру — она приветственно вскинула руку. Ей было пятнадцать, и, пока вопрос с приданым оставался открытым, до помолвки дело не доходило. «Уж она-то с нетерпением ждёт рассказа, как всё прошло в Лондоне», — подумал Филипп. Он помахал ей в ответ, улыбнулся и вошёл в дом.
В первых числах июля молодожён лорд Деверю отплыл из Фландрии. Дела его в последнее время складывались на редкость удачно, на такое он даже и надеяться не мог. Герцог Карл Бургундский, унаследовавший высокие достоинства своего отца, выказывал ему всяческое расположение, в частности, оказавшись в Вестминстере, замолвил слово за изгнанника, включившись таким образом в хлопоты лорда Одли. Аристократ до мозга костей, Эдуард проявил подлинное великодушие; а помимо всего прочего, он совсем недавно выдал за Карла свою младшую сестру и был весьма рад возможности укрепить союз, оказав эту услугу.
32
Сэндвич — город на юге Великобритании.
33
Кале — портовый город-крепость во французском департаменте Па-де-Кале. В средние века принадлежал к графствам Булони и Фландрии, с XIV в. состоял в Ганзейском союзе, был завоёван английским королём Эдуардом III, в 1558 г. отвоёван герцогом Гизом.
34
Дувр — город в Великобритании в графстве Кент, ближайший к европейскому берегу порт у пролива Па-де-Кале.
Деверю собирался сразу же нанести визит в Вестминстер, чтобы выразить признательность королю, но тот отправился на север, чтобы положить конец беспорядкам, неожиданно принявшим масштабы хорошо организованного восстания. Между тем королю наверняка небезынтересно было бы узнать, что в его отсутствие ветреный братец Кларенс и граф Уорвик спешно отправились в Кале, где их поджидала Изабелла Невил со своей матерью. Через несколько дней был заключён брак, которому король противился на протяжении четырёх лет, а ещё через месяц Уорвик и его новоиспечённый зять вернулись в Лондон и принялись набирать отряды, которые, как было объявлено, должны помочь королю усмирить северных мятежников. Под приветственные крики лондонцев — верных слуг короля — были подняты знамёна с гербом Йорков — роза в скрещении солнечных лучей, — и во главе с графом Уорвиком и герцогом Кларенсом отряд выступил в поход.
Незадолго до того, как лорд Деверю начал подумывать, что пора бы ему не спеша трогаться в путь из Лондона в Оксфордшир, Филипп отправился в путешествие из Уиллоуфорда. Об Одли давно ничего не было слышно, впрочем, он слишком увлёкся устройством дел своего вернувшегося в Англию родича. Филипп, не получая никаких известий о Деверю, решил, что скорее всего отец Маргарэт, с женой или без неё, всё ещё находится во Фландрии. У Филиппа была масса дел в Вудстоке, куда он хотел перебраться, пока не пришло время урожая, затем необходимо было уладить все формальности, связанные со вступлением во владение Таттенхэмом и Литл-Баркинсом, на Уиллоуфорд времени почти не оставалось — хорошо, если Филипп успеет заняться отчётами тамошних управляющих. Домашним Филипп сказал, что его не будет по меньшей мере две недели. Юноша с улыбкой поглядывал на Маргарэт, которая с грустью наблюдала, как готовят к отъезду его экипаж.
— Дорогая моя юная леди, не могу же я взять вас с собой в Вудсток на седельной луке! Там надо всё как следует подготовить к нашему приезду, а такое дело, бьюсь об заклад, матушка мажордому в жизни не доверит. — Он слегка ущипнул её за щёку и перебросил плащ через руку. — Как натаскивают кречетов, знаешь? В Вудстоке у тебя будет свой собственный. Погоди, дай только устроиться на месте, всё, что нужно, с собой возьмём.
Он вскочил на лошадь, кивнул Трейнору. Несколько слуг, которые должны были сопровождать Филиппа, уже ждали его. Итак, небольшая кавалькада во главе с Филиппом и Трейнором проследовала через двор, вышла за ворота и, обогнув буковую рощицу, свернула на дорогу. Вскоре она исчезла из виду.
Обещанные две недели прошли без происшествий, правда, вот в Уиллоуфорде появился некий всадник в ливрее, который спрашивал хозяина. Узнав, что он в Вудстоке, незнакомец, по всей вероятности очень утомлённый, ни слова не говоря, пришпорил лошадь и удалился. Две недели прошли в заботах и хлопотах, наступила и прошла третья. Однажды, когда летнее солнце уже ушло за горизонт и сгустились сумерки, на узкой дороге снова послышался цокот копыт. Ворота были заперты, но громкий стук молотка разбудил слуг. Приехали Трейнор и его спутники. Сам Грегори быстро, почти бегом проскочил к дому, оставив товарищей отвечать на вопросы удивлённого привратника — в такой поздний час дома уже никого не
— Грегори Трейнор! Грегори, это вы?
— А кто же ещё? — недовольно проворчал Трейнор, с трудом высвобождая руку. Он устал, и ему так хотелось дать ногам хоть немного отдохнуть, пока его не вызовет к себе госпожа Алиса. Трейнор всмотрелся в зарёванное, сморщенное лицо и остановился. — Так ты уже слышала? Ну брось, брось, ничего такого особенно страшного не случилось. Я вот, например, умчался от мистера Филиппа, как школьник, которого отпустил учитель, и уж если миледи и госпожа Кейт сидят себе и болтают с этой тушей, с Секоттом, то ты-то чего разревелась?
Ответом ему было сдавленное рыдание. Издавала его неопрятная полногрудая женщина: она прислуживала госпоже Алисе и была особой добросердечной и на редкость сентиментальной. Слёзы у неё были близкие, она легко расстраивалась, вот как сейчас.
— Так, стало быть, он не с вами? Хозяин? Ой, Бог ты мой, какое несчастье! Грегори, наша маленькая леди… Она исчезла.
— Исчезла? — бездумно повторил Трейнор. — Как это исчезла? Куда исчезла? — вдруг встрепенулся он.
— Да кто же знает. Я с самого ужина её ищу. Мы думали, она наверху, и решили, что ничего страшного, что она не спустилась к ужину, — да и откуда у неё взяться аппетиту! У нашего бедного ягнёночка! Я бы ведь так ничего и не знала, а у хозяйки сэр Уильям, ей не до того. А я поднялась к ней отнести хоть чего-нибудь перекусить, я ей пирог из жаворонка приготовила, её любимый, и гляжу… гляжу, её нет.
Едва сдерживаясь, Трейнор сказал:
— Ради всего святого, женщина, не части, объясни толком, что случилось. Почему это она вдруг исчезла?
Ответом ему был новый приступ рыданий, новый поток слёз, сквозь которые с трудом пробивалась невнятная речь:
— Он ещё спрашивает! Это было ужасно, жестоко — о милорде Одли ничего дурного не скажу, это не его рук дело, но чтобы родной отец… он привёз с собой молодую жену — красавица, говорит по-иностранному, хозяйка ни слова понять не может, но госпожа Мэг вроде всё разбирает. Грегори, они обещали её в жёны одному барону бургундского герцога! Важный господин, уже двух жён похоронил, это мне всё служанка миледи Деверю рассказала, грубый, здоровенный и на двадцать лет старше отца госпожи Мэг. Она сначала даже не поверила, попросила отца повторить по-английски, ведь она уже давно не была в Бургундии и, может, разучилась толком понимать французский. А они ей говорят: всё уже решено и подписано, отправляться надо прямо на днях. Это желание самого герцога Бургундского, и он вроде бы сказал, что милорд Брези, так этого барона зовут, сослужил ему добрую службу и что это самое меньшее, что он может для него сделать, — расплатиться за счёт милорда Деверю. И ещё милорду Брези нужен наследник, а детей от прежних жён у него нет, и герцог сказал, что, может, на этот раз ему повезёт, не зря ведь говорят, что третий раз счастливый. И это они ей тоже сказали, вроде как в шутку, а она, бедняжка, стоит и слова не вымолвит, только лицо у неё сделалось белое как снег. Милорд Деверю обозлился, раскраснелся, но и словечка не взял назад из сказанного. А она его ни о чём не просила, только зарыдала, что если он хочет выдать её замуж, то мужа можно найти и поближе, зачем в такую даль ехать — что она этим хотела сказать, в толк не возьму, — и выбежала из комнаты.
Наступило молчание. Трейнор задумчиво пожевал губами.
— И с тех пор её нет? И ты никому не сказала? Нет, женщина, ты просто дура.
— Да я боялась, как бы ей потом ещё хуже не стало, бедняжке. Они все уехали в Страттон-Одли — хозяйка сказала, что так будет лучше, девочкой она займётся сама. Вообще-то, как видно, ей и самой всё это не очень нравилось, хотя она и словечка против не вымолвила: на жену лорда Деверю она почти и не смотрела, и тут, когда гости уезжали, явился сэр Уильям. А я всё хожу по дому, всё ищу, и нет её нигде, а на улице уже ночь.
Но Трейнор уже направился к двери. Пересекая во второй раз зал, он бросил беглый взгляд на лестницу, ведущую в верхние покои: насчёт того, что госпожа Алиса разгневается, эта говорливая курица правильно подумала.
Перебрав в уме все места, где бы девочка могла спрятаться, Трейнор вышел во двор. Здесь никого не было. Стены освещала тусклая луна, за оградой — словно плыли — покачивались мощные вязы. При мысли о том, что девочка бредёт в такой час одна по дороге, у Трейнора кровь в жилах застыла. Хотя дорога из Лондона в Оксфорд проходила в нескольких милях от Уиллоуфорда, здешние места считались довольно опасными — в округе водились воровские шайки, об этом всегда помнили и местные жители, и заезжие люди. Бывало, налетали стаи нищих — эти за полушку могли прикончить. Трейнор мрачно глянул на запертые ворота: непонятно, как она могла незаметно проскользнуть мимо дворецкого. И тут он вспомнил о чёрном ходе.